«Поцелуй смерти»: почему портфель акций SoftBank напоминает кладбище, а его основателя больше не считают провидцем

Гендиректор Масаёси Сон вкладывал сотни миллионов в стартапы без бизнес-плана и прибыли. Просто верил в харизматичных основателей — или в чудо. Коллег восхищала его интуиция, пока проекты не стали публично проваливаться, а сам SoftBank нести миллиардные убытки.

2019 год мог стать годом IPO на технорынке. Компании-«единороги» вроде Uber, Lyft, Palantir и Airbnb готовились размещать акции, а финансисты с Уолл-стрит потирали руки в ожидании миллионов долларов. Однако этого не случилось, пишет Prospect.

Агрегатор такси Uber продолжал нести убытки и вдобавок ко всему ссорился с местными властями. Акции корпоративного мессенджера Slack падали. А сеть коворкингов WeWork тогда отложила IPO на неопределённый срок, попутно уволила основателя, сократила штат, отказалась от части контрактов и в итоге потеряла более 50% в цене.

Проблемы бы можно было списать на то, что у компаний изначально не было устойчивых бизнес-моделей, говорит Wired. Но оценки всех трёх раздул один и тот же венчурный фонд — Vision Fund группы SoftBank. И во многом именно за счёт его многомиллионных влияний мировые объёмы инвестиций в 2018-2019 годах в 25 раз превысили суммы 2014 года.

Фонд создал Масаёси Сон в 2017 году, а его первоначальный размер — $100 млрд — стал рекордным в истории венчурной индустрии. До него инвесторы вкладывались в тысячи компаний сразу: давали каждой по десятку миллионов долларов и надеялись, что часть из них преуспеет. SoftBank, наоборот, предпочитал инвестировать в небольшую группу фирм, но агрессивно — вкладывая сотни миллионов и миллиарды и рассчитывая на соответствующую отдачу.

Так Сон, которого прозвали «технологическим провидцем», хотел выкупать контрольные пакеты акций, входить в директорат и напрямую влиять на управление. Однако вложения не всегда окупались, так что портфель группы стал всё больше походить на «кладбище стартапов», а само участие фонда в продвижении бизнеса приравнивали к «поцелую cмерти».

Основатель SoftBank Масаёси Сон — сын корейских эмигрантов — родился в Японии в 1957 году, а в 16 лет переехал в США, где и окончил школу. Бакалаврскую степень в сферах экономики и информатики получал в Калифорнийском университете в Беркли. Свой первый миллион заработал во время учёбы, когда сдавал в платную аренду автоматы с аркадами Pac-Man и Space Invaders местным ресторанам и барам.

В вузе Сон познакомился с физиком Форрестом Мозером, который изобрёл и запатентовал первый синтезатор речи в 1974 году. Тогда Масаёси ничего не знал об электротехнике, но верил в потенциал технологий и попросил Мозера помочь ему спроектировать прототип карманного переводчика.

«Сон думал не столько о самом устройстве, сколько о том, как будет его продавать: представлял, как туристы арендуют переводчик в аэропорту, чтобы поздороваться с местными. Я уже тогда решил, что однажды этот малый покорит всю Японию», — вспоминает Мозер. Патент на разработку Сон в итоге продал фирме Sharp Electronics за $423 тысяч в 1979 году — в пересчёте на современные деньги сумма превысила бы миллион долларов.

Выпустившись в 1980-м, Масаёси вернулся в Японию и через год основал SoftBank, чтобы поставлять фирмам ПО. По его словам, разработчиков в стране хватало, а вот продвигались продукты плохо. К девяностым он заручился поддержкой крупной сети по продаже ПК Joshin Denki, выпускал несколько ИТ-журналов и построил систему, которая автоматически выбирала самого дешёвого телефонного оператора, подрывая работу местного монополиста.

После размещения акций Сон купил несколько компаний-организаторов компьютерных выставок и издательство Ziff-Davis Publishing. А ещё инвестировал в ИТ-компании — ZDNet, Morningstar и Yahoo. Вместе с последней, чтобы развить интернет-бизнес в Японии, основал местное подразделение Yahoo Japan. И заключил сотрудничество с медиамагнатом Рупертом Мёрдоком, запустив телекоммуникационную корпорацию Japan Sky Broadcasting.

Благодаря инвестициям суммой $20 млн в китайскую интернет-компанию Alibaba в 2000 году, Сон на некоторое время стал самым богатым человеком в мире. SoftBank тогда оценивали в $180 млрд, а состояние предпринимателя — в $78 млрд, пишет Ars Technica.

Тогда же из-за краха доткомов Сон потерял сразу около $70 млрд, но встать на ноги ему помогли вложения в Yahoo и Alibaba, так что компания продолжила скупать операторов связи — в том числе японское подразделение Vodafone, а с середины 2010-х переключилась на повсеместное инвестирование. Для этого Масаёси основал фонд Vision Fund.

Венчурные инвесторы обычно финансируют стартапы поэтапно, чтобы объём вливаний отвечал реальным потребностям основателей. Сон же зачастую инвестировал больше, чем просила фирма. В 2018-м венчурные компании по всему миру в среднем вкладывали $35 млн в проекты. Тем временем SoftBank возглавил 18 раундов на сумму $350 млн и более.

Если стартап принимает предложение SoftBank, то, скорее всего, будет вынужден отказаться от старого бизнес-плана и сфокусироваться на быстром росте и выгодных фонду слияниях и поглощениях. Отказаться можно, но тогда проект рискует потерять вкладчика и позицию на рынке, ведь SoftBank готова прийти с той же суммой к сопернику.

Сон, похоже, убеждён, что капитал — это оружие против конкурента. «Они наводят пушку с деньгами прямо на нас, а я бы лучше предпочёл, чтобы они стояли с нею позади — как поддержка», — говорит гендиректор Uber Дара Хосровшахи. Издание Wired согласно, что тактика у фонда не лучшая по нескольким причинам:

Конкуренция. Практически на всех рынках, в которые SoftBank вкладывается, уже много денег и много конкурентов, поэтому стать монополистом крайне трудно. Это недвижимость, такси, доставка еды, брокерские услуги, отели, строительство. Особенно если сам фонд поддерживает прямых конкурентов: например, доставку еды Doordash и Uber Eats и агрегаторов такси Didi Chuxing и Uber.

Слишком быстрый рост. SoftBank не понимает, что постепенное финансирование — это способ учиться, а агрессивное масштабирование — риск потерять деньги. Небольшой капитал заставляет команду оптимизировать процессы и фокусироваться на главном: соответствует ли продукт нуждам рынка, надёжные ли технологии, нет ли проблем в цепочке поставок, есть ли прибыль. SoftBank же ставит на скорый рост, даже если «подопечные» к нему не готовы: у одних плохо работающие бизнес-модели — как у WeWork и Uber, у других много конкурентов — скажем, у Slack.

Неустойчивый бизнес. Если SoftBank хочет занимать лидирующие позиции на рынках, то он выбирает не те компании. Получить выгоду от взрывного роста могут проекты, у которых большая лояльная аудитория, привлекательные цены, сильный сетевой эффект и неплохая операционная прибыль. Например, Alibaba, в которую Сон вложился, а также Facebook и Google. Им не нужны были миллиарды долларов, чтобы масштабироваться и выйти в плюс.

SoftBank тем временем вкладывается в низкомаржинальные предприятия с плохой экономикой — вроде WeWork. Получив $11 млрд от фонда, сеть начала экспансию: предлагала дешёвую краткосрочную аренду, тратилась на дизайнерские интерьеры и поставляла в офисы бесплатную комбучу и крафтовое пиво. Вот только выйти на устойчивую прибыль так и не смогла.

SoftBank позиционирует себя как технологический инвестор, пишет FT. Сон — «дирижёр революции искусственного интеллекта», а все предприниматели, которых он поддерживает, — это его оркестр. По его словам, ИИ — величайший прорыв человечества, поэтому он клянется использовать любую возможность, чтобы его развивать.

Примерно то же он говорил об интернете вещей и робототехнике, а сам инвестирует в компании вроде WeWork, где нет технологий, и в сервисы такси типа Uber, Didi, Ola и Grab, где за всё отвечают люди-водители. А разработчика чипов Arm, который имеет хоть какое-то отношение к ИТ, он вообще думал продать.

«Инвесторы много говорили о прорывах вроде летающих автомобилей, а сами вкладываются не в преобразующие мир технологии, а в мелкие изменения ПО. Увеличили, например, количество символов в твитах», — недоумевает предприниматель Питер Тиль.

Так и Сон. С доступом к большому объёму капитала он мог бы заниматься инженерными разработками в области аэрокосмической промышленности или ядерными исследованиями, которые обычно спонсируются правительством. Но вместо этого, иронизирует FT, он собрал портфель из компаний, которые мало способны на революцию.

В 2019 году Softbank впервые за 14 лет сообщил о квартальных убытках в размере около $6,5 млрд — в основном из-за неудачных инвестиций в WeWork и Uber. Сон публично признался, что сожалеет о вложениях, но игнорировал причину, по которой на самом деле несёт убытки, — это его изначально неверная гипотеза. Согласно ей компания, в которую инвестирует фонд, может вытеснить всех своих конкурентов, если вложить в неё достаточно денег.

«SoftBank рассчитывает превратить стартапы в монополии, которые будут контролировать потребителей и повышать цены когда вздумается. В таком случае все её беды — справедливая расплата, потому что монополия — это плохо», — пишет Business Insider.

Так «пожирает» конкурентов Amazon. В 2008 году она пыталась купить владельца брендов гигиенических товаров Quidsi, но тот отказался. В ответ компания снизила цены на свои схожие товары на 30% и продолжала их изменять, послеживая за Quidsi. На одних только подгузниках Amazon потеряла $100 млн, но в итоге добилась сделки с брендом и вновь завысила стоимость.

То же пытается сделать и Softbank, считает Business Insider: сперва потратить много денег, а потом, может быть, обогатить инвесторов. Отчасти поэтому портфель фонда напоминает кладбище стартапов, где похоронены Uber и WeWork, сервис доставки еды DoorDash и автолизинг Fair, строительный проект Katerra и сеть гостиниц Oyo — убыточные предприятия, полагающиеся на венчурный капитал.

Правда, чтобы за него расплатиться, им приходится сокращать штаты, урезать зарплаты, пренебрегать трудовым кодексом и продавать целые подразделения. Прокат автомобилей Getaround и сеть робопиццерий Zume Pizza, например, уволили половину сотрудников.

В 2020 году издание Axios сообщило, что SoftBank в буквальном смысле «кидает» стартапы. Как минимум трём проектам фонд сперва предложил сотни миллионов долларов, а затем в последний момент отозвал сделки, не уточнив причины. Некоторые опрошенные Axios эксперты полагали, что компания просто перераспределила деньги. Сам же фонд дал размытый ответ: о том, что исход зависит от проверок, а проекты всегда получают полную обратную связь.

Незадолго до этого, в декабре 2019 года, фонд также решил продать акции фирм, которые поддерживал. Например, отказался от 50%-ной доли и двух мест в совете директоров в Wag — «Uber для выгула собак», хотя до этого вложил в него $300 млн. Тогда же провалилось ещё одно IPO его портфельной компании — китайского финтеха OneConnect. SoftBank рассчитывал на оценку в $7,5 млрд и выхлоп в $2 млрд, но на бирже компанию оценили в $3,6 млрд, а привлечь удалось всего $300 млн.

«Ценовые манипуляции работают не всегда и не везде. Но у SoftBank, видимо, нет приличной аналитической базы, чтобы это понять и присмотреть рынки, на которых у её проектов было бы больше шансов укорениться», — рассуждает эксперт по открытым рынкам Мэтью Столлер. И выживают фирмы фонда, по его словам, во многом лишь благодаря инвестициям.

Vice полагает, что «эта лавочка после таких неудач будет закрыта». Но исследователь-экономист Мартин Кенни так не думает. «Сколько бы ни кричали “пузырь-пузырь”, деньги всё равно продолжают поступать. Да, Uber просел на бирже, но инвесторы всё равно что-то да обналичили. Пускай даже 20%. Если я купил до IPO акции по цене $10 за штуку, то потом, даже если на торгах она упадёт с $100 до $50, всё равно останусь в плюсе», — говорит он.

«45 минут, $45 млрд — по $1 млрд в минуту», — так Сон описал встречу с принцем Мухаммедом ибн Салманом Аль Саудом, после которой государственный инвестиционный фонд Саудовской Аравиив вложил в Vision Fund $45 млрд.

Примерно так же основатель оценивает разумность собственных инвестиций во время коротких встреч с основателями. Он делает это на основе инстинктов и интуиции. Вспомнить хотя бы Джека Ма, основателя Alibaba. По словам самого Сона, подкупил его вовсе не бизнес-план — его тогда не было, а «целеустремлённый взгляд» Ма.

На самом деле Ма вообще не искал капитала, поскольку уже получил начальное финансирование от Goldman Sachs. Но уже через шесть минут после личной встречи Сон предложил ему $40 млн в обмен на 49% акций. Сошлись будущие партнёры на $20 млн.

Теперь Сон, как полагают эксперты, скорее всего, ищет того, кто станет для него вторым «Джеком Ма». Но эта его слабость к харизматичным основателям противоречит принципам венчурных инвесторов, которые привыкли заранее взвешивать риски, пишет Wired.

А ещё приводит к ошибкам. Однажды Сон уже поверил в экстравагантного основателя WeWork Адама Ньюмана, который тратил вложенные деньги на самолёты, занимался спортом прямо в офисе и потный брался за работу, а также конфликтовал с советом директоров. В итоге SoftBank был вынужден выкупить акций Ньюмана, чтобы подняться в глазах инвесторов.

Похожая участь постигла Сона в деле с индийским гостиничным стартапом Oyo. Он вложил в компанию $1,5 млрд и поверил речам 26-летнего основателя Ритеша Агарвала — что тот превратит проект в крупнейшего оператора по количеству номеров. Однако в США и Европе, в отличие от Индии, подобных компаний хватало.

Да и Oyo к тому же столкнулся с техническими проблемами: номера в системе бронировали дважды, цифровые ключи терялись, сбои устраняли по несколько дней, а арендную плату пришлось заметно снизить. Его выручка за 2018 год составила $951 млн, а убытки выросли в шесть раз до $335 млн.

К инвестиционному риску склонен и Сон, и его партнёры — особенно бывшие трейдеры из немецкого финансового конгломерата Deutsche Bank, пишет The Economist. Все они, в отличие от инвесторов-консерваторов, полагаются на финансовый инжиниринг — нестандартные схемы и инструменты, чтобы максимизировать прибыль и инвестиции. Это кредиты, сделки по слиянию и поглощению в качестве залогов, рефинансирование стартапов, погашение корпоративных облигаций частными.

Именно такая стратегия отчасти привела SoftBank к опасному для репутации инцинденту с платёжной системой Wirecard. В 2019 году — из-за подозрений в подделке финансовых отчётов — стоимость акций стартапа сократилась вдвое.

Поддержать компанию от имени Vision Fund предложил один из членов совета Акшай Нахета, бывший сотрудник Deutsche Bank. Фонд инвестировал $1 млрд в конвертируемые облигации Wirecard и порекомендовал другим портфельным предприятиям воспользоваться её услугами. Соглашаться, правда, никто не стал, чтобы в случае чего не связываться с нарушителем закона.

Сторонние инвесторы тем временем решили, что крупный фонд наверняка проверил показатели своего «подопечного» перед вливаниями, так что акции в итоге поднялись в цене, и вкладчики в сумме получили €64 млн прибыли. Правда, уже в июне 2020 года подозрения в мошенничестве подтвердились, и Wirecard обанкротилась.

Манипулировать рынками руководство SoftBank пыталось также с помощью своего трейдингового подразделения Northstar. В сентябре 2020 года рыночные эксперты заметили, что кто-то делает многомиллиардные ставки на торгуемые на бирже техкомпании и тем самым раздувает оценки всего сектора. Игрока прозвали «китом Nasdaq», а оказался им Northstar.

Из-за этого SoftBank привлёк к себе внимание Комиссии по ценным бумагам и биржам. Хотя сам тогда говорил, что никаких заявлений от неё не получал.

Возможно, Сон искренне верит, что сможет найти вторых Alibaba и Джека Ма. Или что среди техстартапов, в которые он вкладывается, найдётся прибыльный. Но вместо того чтобы полагаться на веру, лучше извлечь из его историй уроки — причём как инвесторам, так и стартапам, которые однажды решат привлечь вкладчиков, пишет издание Wired:

В ноябре 2021 года SoftBank вновь отчитался о потерях: чистый убыток за второй финансовый квартал составил $3,5 млрд, впервые за полтора года. Вместе с тем компанию всё чаще покидают руководители. Видимо, даже соратники Сона устали вкладываться в убыточные проекты и терять сделки, пишет The Economist.

В феврале, например, сорвалась продажа производителя чипов Arm корпорации Nvidia. Так что, чтобы делать новые ставки и выплачивать долги, фонду, скорее всего, придётся дальше продавать акции из портфеля, как она уже делала, полагает Bloomberg.

Сона по-прежнему часто считают слишком наступательным, но проблема не столько в его энтузиазме, сколько в чрезмерных суммах инвестиций. «На рынки поступает и так достаточно капитала, больше вливать нет смысла», — рассуждает профессор бизнеса Стивен Капплан. Ведь с этого обычно всё и начинается: сперва индустрия получает миллиарды долларов, после растут цены и оценки, затем обостряется конкуренция, ну а в конце всех ждёт крах — как в эпоху пузыря доткомов.

Впрочем, сам Сон говорит, что делает всё, чтобы SoftBank не пострадал. Он организовал 26 экспертных команд — в зависимости от индустрии и региона — и ежедневно встречается с их руководителями, чтобы обсудить текущие дела и планы. А с каждым основателем интересных ему проектов разбирает бизнес-модель и анализирует финансовые прогнозы.

Падение акций SoftBank его беспокоит, но он понимает: вера в стабильность проектов пошатнулась, поэтому её придётся завоёвывать вновь. О некоторых инвестициях он жалеет — в ту же сеть WeWork. Часть же возможностей считает упущенными — например, раунды в Airbnb и поставщика облачных платформ Snowflake.

Но в одном он, похоже, убеждён: «Если есть деньги, лучше вложить их, чем просто хранить на счету».

#инвестиции #softbank #какэтобыло