Детство на антибиотиках: как медицинский догматизм чуть меня не угробил, но, в итоге, подарил дело моей жизни

Часто, когда говорят или пишут о великих, упоминают, что еще в детстве они столкнулись с какой-то проблемой, решили спасти от нее весь мир и так стали тем, кем стали. С великими себя не сравниваю, но для меня такие биографии – свидетельство того, что если человеку нужно, он добьется всего, что захочет. У меня тоже есть подобная история за пазухой. Начну с конца.

Почти половину своей взрослой жизни я пытался справиться с проблемами, которыми советская медицина обеспечила меня в детстве. Сейчас, в свои 60 лет, сделав пару сложных генетических анализов, в том числе, в американских лабораториях, я знаю, что у меня в геноме есть определенная особенность. Моя иммунная система дает чрезмерную реакцию на вирусы и бактерии. Но 40 лет назад я понятия об этом не имел. И вот тут начинается история.

В детстве я по 4-5 раз в год болел простудными заболеваниями, чаще всего бронхитами. Мы думали, что я болел из-за слабого иммунитета, а на самом деле наоборот: из-за слишком быстрого и резкого ответа иммунной системы на возбудитель, который и вызывал воспалительную реакцию. То есть моя иммунка реагировала на врага очень быстро, но слишком коротко. Долго она держать удар не могла.

А дальше цепочка простая: мощность ответа иссякает, возникает вялотекущее воспаление – воспаление истощает слизистые оболочки – болезнетворным бактериям становится проще на них закрепиться, и они быстро колонизируются. И привет, простуда!

Тогда я жил в деревне, а мой отец работал главным экономистом в совхозе, поэтому у меня был «блат». Но лучше бы его не было))

Сына ценного специалиста сразу везли в больницу, где мне назначали пенициллин полным курсом и по 3 раза в день его фигачили, чтобы уж вылечить так вылечить. Бывало, я торчал в больнице по месяцу. Потом перешли на антибиотики нового поколения - в таблетках, баночки из-под которых я использовал как копилки – уж очень красивые были.

Деревенская жизнь немного компенсировала антибиотиковый удар: овощи с огорода, немытые руки, квашенная капуста – добавили в мою микрофлору какое-то бактериальное разнообразие. Но последствия антибиотико-терапии я по полной программе ощутил на первом курсе университета. В то время как мои однокурсники переваривали гвозди, я мог на пальцах одной руки пересчитать ассортимент студенческой столовки, после которого мне не плохело сразу же. Хлеб со сметаной, яйцо под майонезом, тушеная капуста. Мясо я практически есть не мог: становилось плохо, тяжесть в желудке и в печени, клонило в сон и ничего не было сил делать.

Как я теперь понимаю, в детстве мне сильно нарушили микрофлору, практически ее уничтожив длительными курсами антибиотиков. Ведь тогда антибиотик почитали за благо и его курс особо не нормировался. Последствия их приема массово не изучались и уж точно ничем не компенсировались.

Медицина, вообще, крайне догматическая область, она развивается очень поступательно, закостеневая в своих правилах и процедурах. И меняются они очень непросто.

Сейчас, когда у меня компания по производству пробиотиков, я постоянно сталкиваюсь с фанатами доказательной медицины, которым польза пробиотиков все еще недостаточно доказана, несмотря на десятки научных статей и плацебо-контролируемых рандомизированных исследований.

Как заходит речь о медицинских догмах, сразу вспоминаю «рефлекс Земмельвейса». Это выражение означает «практически непреодолимое отрицание истеблишментом истин, которые противоречат устоявшимся представлениям».

Венгерский врач Игнац Земмельвейс был одним из основоположников асептики, это он внедрил в гинекологии и акушерстве практику мытья рук и инструментов хлорной водой, благодаря чему материнская смертность в Центральной Венской больнице в 1840-х годах снизилась с периодических 60% до 0.85%. Он получил прозвище «спаситель матерей» за обнаружение причин родильной горячки, которые лежали там же – в области гигиены.

Только признание пришло к нему посмертно. При жизни его исследования игнорировали, открытие Земмельвейса опровергало сразу несколько догм, распространённых в медицине того времени, большинство коллег категорически отказывались внедрять его практику, а начальство усматривало в нём угрозу своему положению.

Есть еще отличный пример медицинского догматизма, благодаря которому в сороковых-пятидесятых годах прошлого века только в США искалечили десятки тысяч больных. Догадались уже?

Я про лоботомию.

$85 тысяч заработал ее адепт, нейрохирург Уолтер Фримен, пробив несколько тысяч человеческих голов ножом для колки льда. Тогда лоботомия считалась эффективным средством для лечения болезней психики. И доказательная база восходит к давним временам: трепанация черепа практиковалась в самых разных древних цивилизациях, включая Центральную Америку, Грецию, Римскую империю, Индию и Китай.

Люди уже тогда понимали, что именно головной мозг отвечает за мышление и эмоции, но не нашли лучшего способа воздействовать на эти процессы кроме как расковырять черепушку. Греческие хирурги XII века рекомендовали делать трепанацию для лечения меланхолии, безумия и эпилепсии.

В 1888 году швейцарский врач Готлиб Буркхардт проводил операции на мозге, леча пациентов от шизофрении и галлюцинаций. Буркхардт просверливал в височной области отверстия трепаном (костная пила, чем-то напоминающая форму для вырезания круглого печения), потом вскрывал твердую мозговую оболочку и удалял части коры головного мозга, применяя для этого острую ложечку. Да-да, он вычерпывал ложечкой мозги. А уже в 20-м веке американец Фримен просто поставил эту историю «на поток».

Так что я с большой осторожностью отношусь к различным медицинским «так всегда было», «мы это знаем точно», «это работает именно так». Я точно знаю, что нас еще ждет множество сюрпризов и открытий. Для меня изучение микробиома человека и роли пробиотиков стало таким открытием.

Поэтому признавая все достоинства доказательной медицины, я одновременно признаю и ее ограничения: то, что считается недостаточно доказанным сегодня, завтра может стать новой догмой.

История историей, но у меня-то была вполне актуальная проблема. Чуть «не такая» еда гарантировала проблемы с кишечником на несколько дней, энергии не было, я приходил с работы и валился на диван. Для парня 25-26 лет, только начавшего карьеру и только создавшего семью, это была не жизнь.

Поскольку официальная медицина никаких заболеваний у меня не находила, то я пустился во все тяжкие. Стал читать народных целителей, готовить каши, делать чистки кишечника, освоил Шанкх-Пракшалану, йогу, печень чистил раз 5-7, обливался по Иванову. Я пытался поддерживать ресурс спортом: в институте играл в сборной по волейболу, потом постоянно занимался гимнастикой, но это не помогало. Пытался сменить диету: почти 5 лет не ел мяса, изредка ел рыбу, но большого эффекта не увидел.

Мне в голову не приходило, что в организме есть какая-то микрофлора. Думал, раз проблемы в ЖКТ, то решать их следует чистками и диетами. Просто я никак не могу найти правильную))

На самом деле, у моего организма была многолетняя интоксикация, связанная с тем, что в детстве микрофлора кишечника была ослаблена, а от этого пострадали все остальные органы. Например, сейчас учеными установлена прямая связь микрофлоры кишечника и печени. В норме микрофлора частично модифицирует желчные кислоты, и это делает возможным их обратное всасывание в кровоток и вторичное использование. А если микрофлора их не модифицирует, то они просто выбрасываются с калом, и печени приходится работать очень напряженно, синтезируя их заново. Их постоянно не хватает, ведь с ними выбрасываются многие полезные структурные элементы из организма.

Неудивительно, что хоть какой-то результат я увидел только после чисток печени. Процедура варварская. Никому не рекомендую. Но мне она помогла, потому что вместе с печенью тотально чистился кишечник, и в нем развивалась новая микрофлора. Надолго ее не хватало, поддерживать правильную микрофлору я тогда еще не умел, но временное облегчение приходило.

Спасение пришло ко мне одновременно: от судьбы и от головы.

От судьбы, потому что в 29 лет у меня родился первенец. В три месяца он стал ночами плакать из-за коликов. Тогда я был сотрудником центра вирусологии и микробиологии «Вектор», коллеги предположили, что у него проблемы с микрофлорой и посоветовали найти бифидумбактерин. В Новосибирске его не существовало, и начальник лаборатории договорился с Институтом Габричевского в Москве, чтобы мне продали упаковку.

Намучались мы знатно: попробуй накормить ребенка в 3-4 месяца невкусной бякой в виде разведенного порошка. Но колики утихли. А я запомнил, что есть такая вещь.

А потом пришла очередь головы. После гайдаровских реформ я перешел из науки в бизнес, так как жить на 100 рублей, когда пачка масла стоила 200 рублей, было невозможно. Коллега-ученый из «Вектора» предложил выращивать бифидобактерии. На дворе 92-й год. Денег ни у кого нет. Задействовали знакомства в клиниках, провели исследования – уже первые данные показали, темой заниматься можно, перспективная.

Полтора года мы работали на идею: докручивали технологию производства жидкого пробиотика, тестировали в больницах, нарабатывали практику использования и рекомендации. Кто-то в те годы таскал клетчатые сумки, забитые одеждой, а я ездил по санаториям и больницам, обвешанный термоконтейнерами. Врачи принимали меня «на ура», лекарств многих не было, а пробиотики во многих ситуациях работали как палочка-выручалочка. Такая вакханалия продолжалась недолго, порядок в больницах навели, мы вышли на продажи в аптеки, но главное – нас уже знали и нам доверяли, так что больницы продолжили быть моими клиентами, только уже в цивилизованном формате.

Естественно, я сам стал своим клиентом. Жидкий пробиотик «Биовестин» я пью курсом по мере необходимости: сначала пил раз в квартал, теперь раз в полгода – это такая профилактика. А другой наш продукт – «Бифилин» – всегда на моем столе. Кто-то привык утро с йогурта начинать, а я с «Бифилина» и несладких мюслей.

Уже лет 15 у меня никаких проблем с ЖКТ, отличный аппетит, я свободно могу есть мясо. Анализы показали, что у меня до сих пор ослабленный микробиом, я легко теряю баланс и верх берет патогенная флора. Но теперь я пью «Бифилин» или «Биовестин», и возвращаюсь норму за 2-3 дня после любого нарушения микрофлоры, которое могло случиться, например, в командировке.

Несмотря на то, что решение у меня было в руках, я шел к нему окольными путями. Поначалу я абстрагировался и вел себя как типичный ученый: решал чью-то проблему.

Например, «Бифилин» был разработан как специальное питание для маленьких детей для решения проблем с атопическим дерматитом. Красные точки на коже у детей часто называют диатезом, хотя их появление не имеет никакого отношения к диете. Это идет «отравление» изнутри из-за большого количества в микрофлоре неродных бактерий, которые выделяют метаболиты, токсичные для организма. У бедного ребенка они не могут полностью выводиться через почки и печень и вылезают на кожу. Фактически это нарушение обмена веществ частично из-за того, что микрофлора не выполняет свои функции. Кстати, токсичный компонент превалирует не всегда, может быть просто низкая функциональность микрофлоры.

«Бифилин» прошел испытания, и мы готовились запускать его в рамках программы «Дети России». Но пока мы дорабатывали технологию и готовили линию, произошли очередные изменения, программа осталась без финансирования, и мы запустили его сами. Да, не так масштабно, но вот уже 15 лет мы обеспечиваем им Новосибирск и близлежащие города, и 12 лет действует наша совместная с министерством образования области программа «Здоровое питание», по которой дети в детских садиках получают бутылочку «Бифилина» на полдник. И все эти 15 лет мы охотно отправляем его на исследования и копим базу рекомендаций от новосибирских и не только клиник по тому, как использовать «Бифилин» и «Биовестин» в терапии различных заболеваний (научные статьи, диссертации).

Наш пробиотик неожиданно очень хорошо зашел в Китае. Знаете, почему? Из-за их мировоззрения.

В начале 2000х я поехал с делегацией ученых и предпринимателей Новосибирской области в Китай. Слушая наши доклады, они явственно напрягались. На китайский слово «бактерия» не очень комфортно переводится – звучит как «мелкий враг». И вот дошла очередь до меня, докладываю и вдруг вижу, народ в зале оживился, заболтал. Спрашиваю переводчика, что случилось.

А перед этим я сказал такую фразу: «Стандартный способ борьбы с патогенными бактериями – это убить их ядом. Антибиотики для бактерий – это яд. Подход, который мы предлагаем, заключается в том, что мы хотим усилить сильные бактерии, которые у нас всегда есть. И тогда сильные не пустят злых. Это как Инь и Янь. Внутри белые, снаружи приходят черные – они всегда вместе, их нельзя разделить, но если белых усиливать, то будет баланс. А когда мы белых убиваем антибиотиками или пищей с консервантами, то баланса не жди». И вот через эту метафору пробиотики зашли китайцам.

Знаете, врачи часто повторяют как мантру, что надо лечить не болезнь, а больного. Но тем не менее, у них есть огромные талмуды по тому, как лечить болезнь, а как лечить больного, они не знают. Им некогда с больными взаимодействовать.

А в Китае обратная ситуация. Там врач работает с больным. Он пульс ему щупает, язык смотрит, и по десятку мелких конкретных признаков говорит, что ему делать. Он смотрит на человека в комплексе.

И пробиотики оказались этому подходу более близки. Пробиотики не лечат ни одну болезнь, даже если они сделаны в лекарственной форме. Они всего лишь восстанавливают функциональность одной из систем организма. Когда у человека сильные отеки и почки не справляются, ему прописывают диуретик – он помогает выделительной системе. Бывает, человеку восстанавливают солевой баланс, когда из-за каких-то проблем не хватает магния, кальция в организме. Точно так же пробиотики – это восстановление определенного баланса в организме.

Микрофлора – это как настроение человека. Сегодня он веселый, завтра погрустнел. И микрофлора тоже – динамический параметр. Поэтому важно не столько ее состояние, сколько ее устойчивость к воздействиям, способность быстро восстанавливаться и способность эффективно выполнять свои функции.

Причем, микробиота – это не тот орган, который нужно приводить к какой-то «норме»: столько-то лактобактерий, столько-то бифидобактерий. Сейчас подсыпем нужной микрофлоры, и все будет в порядке. Это полная фигня!

Во-первых, нужно следить за своей диетой и не есть что попало. Хотя бы минимальные правила соблюдать: не есть еду с консервантами, разогретую 10 раз, не перебарщивать с мясом и жиром, регулярно есть ферментированную пищу.

Во-вторых, микробиота должна быть сильной и устойчивой. Уметь голодать, когда не дают нужную еду, и уметь развиваться, когда эту еду дали. Например, микробиота любит геркулес: дали овсянку – ура, она воспрянула.

Для этого человек должен научиться себя правильно использовать. Это ведь не только микробиоты касается. Например, все знают, что надо тренировать сосудистую систему. Но для одного закаливание – благо, для другого – экстрим на грани выносливости. У него другие сосуды и капилляры, они не разжимаются после холодной нагрузки с такой силой, как у любителя моржевания. Люди разные.

Научиться правильно эксплуатировать свой конкретный организм – первейший навык!

Я хочу, чтобы люди научились следить за своей микробиотой так же, как они следят за зубами. Стал черным стул – срочно ешь больше растительного, меньше мяса и пробиотики добавь. Три дня и все восстановится. Если этого не замечать и запустить, то будет как с зубами, на которых появляется кариес. Если его не лечить, то останешься без зубов. Для нас это уже догма. За зубами следят все, а вот за микробиотой – единицы.

Бактерии – твари бессловесные, но если о них не заботиться, то сдохнут. А пострадаем в итоге мы. Вот эта забота о микробиоте должна стать элементом повседневной культуры.

Всем желаю побольше внимания к себе и своему организму, здорового микробиома и прекрасного самочувствия!