При этом мы писали каждый по-своему и не заходили на смежную территорию. Удлинение строки, сложный синтаксис, анжамбеманы, о которых Вы говорите, пришли в мои стихи давным-давно, загляните хотя бы в книгу «Голос» 1978 года — и с Бродским это не связано. («Любил — и стоял к механизму пружин / Земных и небесных так близко, как позже / Уже не случалось; не знанье причин, / А знанье причуд; не топтанье в прихожей, / А пропуск в покои, где кресло и ложе...»). Думаю, что и в этом стихотворении, и в том, которое Вы вспомнили, никакого нарочитого усложнения нет: «...Умереть — расколоть самый твердый орех, все причины узнать и мотивы. / Умереть — это стать современником всех, Кроме тех, кто пока еще живы».