Неудобный забытый писатель Кочетов

Сегодня Всеволода Анисимовича Кочетова почти не вспоминают коммунисты, хотя он написал известные «производственные» и семейные романы в стиле социалистического реализма про рабочий класс. Главные герои одновременно являются строителями завода и своего семейного счастья. Люди с либеральными взглядами предпочитают обсуждать другие работы с критикой их взглядов, встреч и мелких подробностей. И тоже упоминают его лишь заодно. Почему известный писатель в 1960-е и 1970-е годы, главный редактор «Литературной газеты» сейчас оказался забыт?

Успех романа «Журбины» послужил началом чиновничий карьере Кочетова — вскоре он возглавил ленинградскую писательскую организацию, где запомнился «проработкой» писателя Михаила Зощенко. А в 1955 году был назначен главным редактором любимой творческой интеллигенцией «Литературной газеты». Однако Кочетов вместо управления этим «клапаном» для спускания недовольства, решил закрутить гайки и изгнать последние проявления вольнодумства.

Кажется, что взгляды Кочетова вполне понятны и определенны. Однако независимость характера и верность своим убеждением не позволила ему остановиться на полпути. Он отказывался от публикации романа «Журбины» в журнале «Знамя», где ему гарантировали Сталинскую премию, если он только примет предлагаемые правки. История повторилась уже позже с попыткой внести правки в фильм «Большая семья» в обмен на премию.

Ещё при Хрущёве появилось аппаратное определение «управляемость». «Управляемый» работник — чиновник или начальник беспрекословно выполняет установки и указания. И делает успешную карьеру. «Неуправляемый» же имеет проблемы, вынужден постоянно бороться за каждый свой самостоятельный шаг, задвигается на задний план.

Кочетов стал неудобен и самому писательскому сообществу. Одно дело добиться заветного места в Союзе Писателей со всеми привилегиями и почестями, потом спокойно создавать произведения про партию, народ и трудовые подвиги, не покидая пределов писательского дачного посёлка. М.А. Шолохов в своей речи на ХХ съезде так описывал оторванность таких «творцов» от реальной жизни.

Но сам Кочетов ещё до появления последнего своего романа «Чего же ты хочешь?» с критикой прозападной разлагающей общество псевдокультуры, ездил в командировку для сбора материала. Очерка о передовых рабочих не получилось. Со свойственной Всеволоду Анисимовичу щепетильностью, он вернул в бухгалтерию свои командировочные и отказался писать статью. «Журбиных больше нет, — вспоминает его слова Юрий Идашкин. — И, может быть, больше не будет...»

Наблюдая жизнь не из писательского кабинета, а непосредственно сталкиваясь с ней, он видел деградацию и стагнацию почти во всех сферах жизни, нарастающую коррупцию в высших эшелонах власти, идеологических и духовных кризис общества. И своей критикой он стал совершенно «неуправляемым». Последний роман «Чего же ты хочешь?», изданный в Белоруссии, был почти весь выкуплена, а по сути конфискован ЦК КПСС, и не дошел до широкого читателя и библиотек.

Если же Кочетов стал неудобен аппарату ЦК КПСС только ближе к концу жизни, то с либеральной интеллигенцией не сложились отношения еще раньше. Начиная с участия в опале на Зощенко, изгнания вольнодумства из «Литературной газеты», публичных дискуссиях с редактором журнала «Новый мир», и заканчивая откровенной критикой либеральных взглядов в романе «Чего же ты хочешь?».

Он был неудобен всем сразу, и обе стороны стараются зафиксировать лишь черно-белую фотографию жизни Кочетова, выделяя для себя только удобные факты.

На мой взгляд, основная трагедия в жизни Всеволода Анисимовича была в том, что он наблюдал симптомы разложения общества, критиковал их. Но он, возможно, не знал и не понимал причин этого, сводя всё к внешнему влиянию и западной пропаганде. Но ни в его романах, ни в описании его жизни не прослеживаются возможные пути решения — как противодействовать этому. Спустя годы можно воспринимать «Чего же ты хочешь?» как роман-предупреждение, но просто предупреждать об опасности мало — нужны решения социальных проблем.

Вот что сам Всеволод Анисимович говорил в одном из последних интервью:

«Когда мне задают вопрос о творческой лаборатории, я всегда вспоминаю в таких случаях слова, сказанные по этому поводу Алексеем Толстым в статье «Как мы пишем», — «Чистите ваши желудки и будете отлично писать». [...]

Мировоззрение и прошлый опыт — вот главное. Без чёткого мировоззрения начинаются алхимия в колбе, онанизм в литературе. Но из свинца, как ни пыжься, золото не получишь. От онанизма, как известно, дети тоже не рождаются. Чёткие идейные и классовые позиции, глубокое, всестороннее знание жизни народа — вот та основа, на которой произрастает писатель, да и любой художник, в какой бы сфере он не творил.[...]

И уже совсем плохо, когда литератор забывает о накопленном до него опытом строительства новой жизни и пишет так, словно он первый после Адама и Евы человек на земле: выхватывает из окружающей действительности какой-то негативный кусок, пусть даже правдивый, но вне связи с жизнью всего народа, в отрыве от его истории и национальной почвы и возводит частное во всеобщее. Следует брать жизнь во всей её полноте, улавливая настроения момента, но не играя на нездоровых эмоциях и мыслях... [...]

Жизнь тех, о ком ты пишешь в своих произведениях, не надо выдумывать, — от незнания не спасёт никакая творческая лаборатория, — её надо просто хорошо знать. Не сразу составляется менделеевская таблица человеческих отношений, но со временем всё начнёт увязываться. [...]

Считал, что, как ни тягостны физические страдания, но стократ страшней болезнь души человеческой. Имя ей — эгоизм, себялюбие, тщеславие... Человек, пораженный такой болезнью, перестаёт воспринимать мир целостно. Над всеми иными чувствами возвышается и господствует одно — чувство собственной исключительности. Когда такая личность ограничивает свою жизнь узким мирком себе подобных, то можно только посочувствовать ей. Худо, когда подобный человек, не лишённый таланта, но снедаемый патологическим тщеславием, занимает руководящее положение в той или иной сфере. Сначала ему присваивают звание, а потом он, поверив в собственную исключительность, начинает вешать ярлыки и указывать перстом повелевающим даже там, где ничегошеньки не смыслит. И, случается, что пока разберутся в нём, да поставят на место — он успеет попортить жизнь множеству людей.

Бездушие, карьеризм — болезнь пострашнее всяких физических недугов. Аспирином от эгоизма не излечишь, с помощью хирургического скальпеля чутким не сделаешь. Встречаются подобные «одарённости» и в литературе. И такой фимиам вокруг себя разведут, словно они — те три библейские кита, на которых земная твердь держится. Сами же уткнутся в корыто с собственными мелкотравчатыми страданьицами и любуются ими, как мифический Нарцисс собственным отражением«.

Автор: Алексей Александрович Морозов

1) «Но знаю, кому как, а мне, в частности, необходимо хорошо узнать того, кто послужит прототипом героя моего произведения. Если я его не встречу, то на худой конец мне должны о нем подробно рассказать.

„Над вымыслом слезами обольюсь“, — сказал Пушкин. Но нельзя вымыслить художественно достоверное, реальное, не опираясь на большое, разностороннее знание подлинной жизни, её явлений, человеческих натур и характеров.

Но знаю, кто как, а я способен выдумывать и додумывать лишь в том случае, когда располагаю достаточным живым материалом».

Этот и еще 134 материала VIKENT.RU по теме Публицистика

2) Видео: РАЗРАБОТКА НОВОЙ ТЕМЫ: СОЦИАЛЬНЫЕ ИННОВАЦИИ

3) Видео: Онлайн-лекция VIKENT.RU № 302: ПОСТэндшпиль: жизнь идей после смерти Личности

Фото:

#vikent_ru #Кочетов #великиеличности #великиелюди #творческиелюди #творческиеличности #деньрождения #писатель