«Одни по купонам горшки лепили, другие — песни»: монолог владельца Resonant Arts, где записывают рэперов, Познера и Дудя

Дмитрий Бабак начал заниматься звукозаписью случайно и без опыта, но за 11 лет смог сделать из убыточной студии прибыльный бизнес — в том числе благодаря знакомствам с рэперами и дверным ручкам из Лондона.

По образованию я юрист: учился пять лет, четыре из них практиковал. В свободное время играл на гитаре и писал песни. Однажды друзья уговорили записать свою музыку. Я сходил в несколько студий, но мне нигде не понравилось: везде был какой-то страшный интерьер и ощущение, что никто не понимает, что делать.

В то же время я ушёл в академ писать диплом. Я взял длительный отпуск на работе, и бухгалтерия сдуру заплатила мне вперёд за четыре-пять месяцев. У меня была настолько неприличная сумма денег, что я даже не понимал, что с ней делать — в районе 200-300 тысяч рублей. Для пятикурсника в 2008 году это, поверьте, было суперкруто.

Примерно тогда же мой друг Иван Рымарев поставил мне с телефона треки рэпера Кажэ Обоймы. Мы начали искать информацию о нём, увидели, что у него нет концертов — и решили организовать сами. Мы с ним связались, приехали познакомиться лично в Питер и договорились о концерте. Для нас это было вообще «вау».

На концерте мы решили вместо билетов выдавать гильзы, потому что было очень дорого подключать Kassir.ru или «Билет.ру». Я заказал тысячу отстрелянных гильз, мы вручную надевали их на верёвочки, чтобы можно было вешать на шею. Это была игра слов и смыслов: Кажэ Обойма и вот тебе на входе выдают гильзу.

Мы заказывали в типографии плакаты, сами клеили их по городу. Что мы только ни делали, чтобы оповестить людей, но всё это не сработало — особо никто не пришёл. Это была нормальная наивность максималистов, которые не очень понимают, как что делается.

Мы очень жёстко прогорели и попали на деньги — около 400-500 тысяч рублей. По сути, это были деньги на жизнь в ближайшие четыре-пять месяцев плюс то, что я одолжил у друзей. Зато про нас узнали — сейчас я понимаю, что это были классные инвестиции.

Кажэ Обойма увидел, как мы работаем, что мы не сбежали с концерта, когда поняли, что к нам пришло полтора человека. Сделали ему ещё несколько концертов, сняли пару клипов, ничего в этом не понимая, и заключили договор продюсирования. Благодаря Кажэ Обойме мы познакомились другими рэперами: Смоки Мо, Бастой, KREC и так далее — всей этой классической питерской тусовкой.

С долгами рассчитались через полгода. У меня была работа-халтура вроде перепродажи техники. Кроме того, нас пригласили организовать один детский рэп-фестиваль в Сочи от «Кинотавра», потому что считали, что мы в рэперской тусовке. Благодаря этому долги и отдали.

На продвижении и организации концертов крайне сложно заработать. В основном деньги можно сделать либо на рекламных интеграциях, либо за счёт отчислений с бара.

Тогда я был «зелёный» и не понимал этого. А когда понял, то решил, что концерты это не моё. Это суперрискованный бизнес, поэтому мы из него быстро постарались уйти, особо не заходя.

Мы начали сотрудничать со студией звукозаписи Resonant Arts — там я записывал свои песни, привозил знакомых рэперов. Я предлагал Лёне, тогдашнему владельцу студии: «Давай мы будем заниматься управлением, дай нам процент, мы всё сделаем как надо». Он отказался.

В 2010 году студию закрыли за долги, владелец не платил аренду, всё время кормил арендодателя завтраками. Тот не выдержал, закрыл студию и оставил оборудование себе.

Мы договорились с бывшим владельцем работать втроём и отдавать этот долг. Лёня — звукорежиссёр, а мы с Ваней занимаемся менеджментом. Мы за месяц привели помещение в порядок, сделали дополнительный ремонт и запустились. С Лёней мы потом попрощались на дружеской волне в 2011 году, а два года назад я стал единственным владельцем.

Я совершенно ничего не понимал в звукозаписи — максимум знал, что такое микрофон. Когда начал развивать студию, всё завертелось по простой причине — нигде не было хорошего сервиса. Все помещения, в которых я бывал, мне казались убогими и страшными.

Там звукорежиссёр мог и сейф взломать, и коня на скаку остановить. Он всё одновременно делал: сводил, записывал, писал аранжировки, открывал дверь, вёл расписание на бумажке. У меня была идея устроить всё цивилизованно.

Мы сделали большой акцент на дизайне студии. Для 2010 года это было классно. Сейчас немножко неловко вспоминать, как там всё выглядело.

Сразу скажу — это не самый прибыльный бизнес, если заниматься им между делом. Нужно работать семь дней в неделю и через восемь лет, может быть, студия принесёт денег.

Можно зарабатывать, если браться за запись сказок, свадебных гимнов, поздравлений — это всё страшное, конечно, но может приносить деньги. Сложно соединить такой бизнес с производством музыки и записью песен, но нам удалось.

Resonant Arts заново открылась в мае 2010 года на Братиславской в районе Марьино. Где-то в декабре 2011 года я устал туда ездить, да и клиентам было неудобно. Мы переехали на Красные ворота — это центр Москвы, а через семь месяцев на Новинский бульвар возле Нового Арбата. Сейчас мы работаем на Большом Афанасьевском переулке на углу Старого Арбата — это наша четвёртая локация.

Ещё до всех переездов, в самом начале, мы втроём пытались выкарабкаться, находили какие-то заказы, озвучивали аудиокниги, чтобы хоть что-то зарабатывать — это был мрак.

Я договаривался с купонными сервисами, артистов приглашал, отслеживал, кто, где и когда выступает, ходил с Ваней на концерты, выцеплял тех, кто на разогреве выступал. Мы понимали, что молодым ребятам может быть интересно у нас записываться.

Также искал книжные ярмарки, раздавал там визитки, предлагал озвучивать книги, аудиогиды и тому подобное. Параллельно с этим мы ездили по вузам: развешивали объявления, искали звукорежиссёров, разных дикторов. Так по чуть-чуть находили заказы и исполнителей. С некоторыми из них мы до сих пор работаем. Представляете, с 2010 года.

Первые купонные сервисы открылись примерно в то же время, что и мы. Я понимал, что если мы будем сотрудничать с ними, то нам придётся пойти на жёсткие уступки и работать почти в убыток очень долгое время, зато мы получим клиентскую базу.

Если не ошибаюсь, один час записи, сведение и мастеринг по купону стоили 1700 рублей. Нам купонные сервисы переводили половину. Мы на месте пытались увеличить чек за счёт дополнительных услуг.

Не по купону те же услуги стоили где-то в районе 4-5 тысяч рублей: один час только записи стоил 500 рублей. Если брать сразу четыре часа, так называемую сессию, то 375 рублей в час. Сведение стоило около 3000 рублей.

Клиенты приходили с минусовкой из «Зайцев.нет» или «ВКонтакте», сводилось тоже абы как. Сейчас мы за километр не подпускаем таких людей. Тогда мы по сути хватались за всё. Не потому что нам нужно было деньги заработать, а в целом не понимали, какая ответственность на нас лежит, когда человек приходит с такой минусовкой.

Мы писали голос, затем делали пост-обработку — сведение и мастеринг. В начале всем этим занимался один Лёня.

В первые полгода мы могли зарабатывать с натяжкой 50 тысяч рублей в месяц. Аренда, условно, стоила 45 тысяч рублей, а остальные 5000 рублей мы тратили на интернет и покушать. Ваня на тот момент работал ещё официантом, я всё ещё перепродавал технику.

Где-то в середине-конце 2011 года появились первые деньги. Летом того года мы начали развивать видеонаправление, благодаря чему и смогли выплатить кредит. Поэтому сейчас мы не просто студия звукозаписи, а именно медиалаборатория Resonant Arts.

Но в начале это всё было суперкустарно, я выполнял функции и юриста, и финансиста. Никто из нас не понимал бизнес-модель, как вообще должна работать звукозапись, поэтому первые несколько лет был мрак в плане денег.

Когда мы переехали на Красные ворота, мы чуть-чуть подняли цены. Помещение уже было получше, клиентов побольше.

Мы начали искать дополнительных звукорежиссёров. В те времена у нас параллельно могло работать три-четыре человека. Не по расписанию, а в зависимости от загруженности.

Ещё у нас был проект «Акустический эффект». Я играл на гитаре, а рэперы читали лиричный трек без мата. Проект стал популярен — на него пришло много клиентов, потому что они видели его на видеозаписях, всем хотелось побывать в нашей студии. А кто-то приходил на меня как на отдельного артиста.

Мы делали в студии квартирники с онлайн-трансляцией. Все поняли, что у нас есть какая-то тусовка. Это был самый «жирный» момент.

Так мы поработали с Максом Лоренсом, Кажэ Обоймой, Bahh Tee, у которого был лейбл Zhara Music (сейчас Atlantic Records Russia), были Невский Бит, Крипл, Смоки Мо, Триада, Манижа, с Джиганом и Юлией Савичевой делали акустическую версию хита «Отпусти».

В сухом остатке клиенты приходили за счёт купонных сервисов, сарафанного радио и репостов рэперов. Ни мы, ни артисты вообще ничего не понимали, мы просто записывали. Всё старались делать честно, естественно.

С 2010 года по сегодняшний день мы ни копейки не вложили в интернет-рекламу. По крайней мере я денег на это не давал. Я не знаю, как выглядит рекламный кабинет Google AdWords или «Яндекс.Директ».

Это связано с тем, что сначала у нас не было денег на рекламу, а потом я понял, что нам и не нужно. Но я не утверждаю, что мы никогда не будем рекламироваться в интернете.

Сейчас мы продвигаемся за счёт сарафанного радио и хорошей SEO-оптимизации. У нас «живой» сайт, наполненный. Мы сделали его сами сразу после запуска с помощью подсказок знакомого специалиста.

Несколько лет назад мы наняли программиста и обновили сайт, сами его придумали. Без Лебедева. На него и других классных ребят у нас не было денег.

Мы пробовали поработать с ИТ-компаниями — это чехарда оказалась. Нам предлагали поставить на сайт чат-помощника со звуковым уведомлением, от которого меня триггерит.

Нам говорили: «Конверсию повысите, лиды будут». Я отвечал: «Не, не, мне без этого, без женщин из Shutterstock, которые орут перед микрофоном и у них наушники на голове».

На последней локации у нас было 15-20 сотрудников, мы только что переехали и в процессе попрощались со слабыми кадрами. На какое-то время нас стало восемь человек. Есть ещё внештатные ребята, с которыми мы много работаем — 30-40 человек.

В большинстве студий, как я говорил, один человек и администратор, и кофе готовит, и записывает, и аранжировки продаёт, и пишет эти аранжировки, и делает полную пост-обработку. То есть универсал, делает сразу всё. У нас каждый занимается своим: администратор открывает дверь, микс-инженер сводит, а рекорд-инженер записывает.

У нас на Новинском бульваре в помещении было четыре комнаты: контрольная комната для постобработки, чилаут для отдыха, записи и съёмки подкастов, вокальная, а через стекло от неё — аппаратная комната для звукорежиссёра.

В новом помещении аппаратная совмещена с контрольной — это комната для звукорежиссёра и аранжировщика, есть также вокальная для записи и чилаут.

В звукозаписи сезонность обычно зависит от туров артистов и их отпусков. Самым «жирным» сезоном был октябрь-январь, потому что многим организациям нужна озвучка перед Новым годом. Но мы сезонность просто убрали: у нас же среди клиентов есть и компании, и агентства.

До пандемии к нам надо было записываться за 2-3 недели. Сейчас мы будем навёрстывать этот график на новой студии. Учитывая, что из-за переезда мы не работали с 5 марта по 16 мая, у нас уже есть брони до конца месяца и на июнь.

Со временем мы повысили класс наших клиентов. Мы отказались от ребят, которые нам были неинтересны, на которых звукорежиссёры «портили» руку. Я вложил очень много денег в ремонт, и к нам пришла совершенно другая аудитория.

У меня диван, например, из КГБ 40-х годов: покупаешь за 60 тысяч рублей и реставрируешь за столько же, зато у тебя другая мебель. Ручки для дверей мы заказываем из Лондона, потому что таких ты нигде не встретишь. Наша задача настроить людей на творческий лад, а не просто дать им вокальную с микрофоном.

Владимиру Познеру показывали фотографии разных студий. Он увидел нашу и сказал: «Я пойду только сюда». Он озвучивал у нас какие-то социальные или рекламные ролики.

Ещё дочь очень крутого российского банкира из Монако также прилетала, увидев наш интерьер на фото. Юрий Дудь записывал какие-то рекламные интеграции и часть своих фильмов, где был бракованный звук — про Колыму и американский выпуск, например.

Пару лет назад Coca-Cola сделала Resonant Arts своей официальной студией в Москве. Ещё мы делали акустический концерт Dua Lipa: записывали видео и звук на крыше Ritz-Carlton. Записывали Андерсона Пака, Майка Шиноду.

К нам из Лондона приезжал очень классный талантливый пианист Стивен Ридли — сумасшедший в хорошем плане. Он перед принцем Монако играет обычно, перед первыми лицами Китая играл, дружит с дочкой Тома Круза, с Орландо Блумом. Очень харизматичный и обаятельный персонаж.

Он нам пианино измучал за два дня. Мы думали, что инструмент выкидывать придётся, потому что Стивен жёстко лупит.

За полных 11 лет клиентов было очень много. Необычных сложно выделить. Мне кажется, что самое необычное за 11 лет — то, что я не бросил всё это дело.

Люди знают, что если они пришли к нам, звукорежиссёр будет на месте, в комнате будет приятный запах. У нас есть закрытый сайт «Академия Resonant Arts» с огромным количеством стандартов и правилами работы для юриста, для финансиста, для разных звукорежиссёров, для менеджеров, для администраторов, для уборщицы.

Были, конечно, и проколы, но у нас очень жёсткий отбор менеджеров и вообще всех сотрудников. Мы на запись никогда не поставим стажёра. Люди привыкли к такому сервису. Наш клиент готов за него платить.

К нам приходят как в бутик, при этом цены у нас суперадекватные и средние — 1900 рублей в час.

Выручка росла из года в год. Тут смотря как суетишься. Например, в 2019 году мы увидели, что к нам стало ходить много подкастеров. Я заказал стол для подкастов, мы купили необходимое оборудование. Им ведь нужна ещё и видеоверсия, а наш интерьер очень хорошо подходил — у нас был такой красивый чилаут. Так появился новый приток денег. Поэтому есть много разных путей, если не медлишь, клиенты придут.

Здесь невозможно спрогнозировать, сколько ты заработаешь в этом месяце. В квартал может прийти всего 2 млн рублей при расходах в 2 млн рублей каждый месяц. Из личных накоплений начинаешь платить всем зарплаты. К тому же пандемия стёрла всё, что было до этого.

Я не хочу обманывать, поэтому назову примерные цифры: годовая выручка колеблется от 20 до 50 млн рублей. Всё зависит от огромного количества факторов. Очень сложно выделить прибыль от видео или звука. Если говорить не углубляясь, то деньги от аудио появились примерно с 2016 года, до этого мы были в плюсе благодаря видео.

Расходы идут на аренду, на ПО, на поддержание сервиса внутри компании. Я имею в виду качественные хозтовары: например, хорошая туалетная бумага, хороший кофе.

Самые большие затраты — это зарплаты сотрудников. Программное обеспечение тоже съедает много денег. У нас легальный софт и для видеоотдела, и для звукового отдела, и для менеджерского отдела, есть разные CRM, в которых мы работаем, IP-телефония.

Валютный кризис на нас вообще никак не повлиял. Мы тогда ещё не работали с западными ребятами. Пандемия сильно повлияла, потому что видеозаказы практически просели. Но мы начали удалённо снимать артистов. Это нас удержало на плаву.

Мы столкнулись с ещё одной проблемой. Клиенты нам звонили и говорили: «Мы не можем к вам приезжать, а нам нужны подкасты». У многих были рекламные бюджеты. Нужно было регулярно выпускать подкасты, чтобы их не возвращать.

Я на vc.ru писал колонку об этом. Мы сделали удалённые подкасты: закупили около 40 микрофонов, забрендировали их и начали отправлять клиентам — либо на день, либо на 10 дней, либо на месяц.

Буквально за четыре дня мы сделали лендинг с аудиопримерами, забрендировали коробки и пакеты, заключили договоры с курьерскими службами. На всё это ушло около 100 тысяч рублей.

Мы начали отправлять микрофоны буквально по всей России. Клиент должен был ещё установить у себя специальное программное обеспечение. Мы сделали видеоинструкцию, PDF-инструкцию, звонили. Людям понравилось. Я не видел, чтобы другие студии запускали такой сервис.

Эта услуга позволила нам никого не увольнять. Мы занимались своим делом, записывали, обрабатывали подкасты, просто изучили ещё и логистическую историю с курьерами. Бодрость духа была классная, потому что все понимали, что мы не сидим и не бездействуем, а что-то такое прикольное происходит. Но я и из своего кармана выплачивал зарплаты людям.

Я был в студии каждый день, иногда приезжал менеджер, помогал мне упаковывать микрофоны, монтажёр заезжал, потому что его компьютер сложно было бы перевезти. Остальные работали из дома.

Список нашего оборудования есть на сайте, но мы в этом плане вообще не крутые. Многие ошибочно полагают, что если у тебя есть большой звукорежиссерский пульт, на котором можно что-то крутить, значит, ты очень классный. Нет, это уже не нужно. Многие вещи сейчас делаются в онлайне. Resonant Arts давно сделала ставку на ПО.

Мы просто не покупаем здоровые железки. К тому же людей, которые могут ремонтировать такое оборудование, практически нет. У нас это всё в компьютерах, что позволяет обрабатывать записи из любой точки мира.

Только на легальные программы и плагины для звукорежиссёров мы потратили примерно $10 тысяч. Это, кстати, тоже влияет на ценообразование. Мы работаем вскладчину с дружественной студией: объединяем аккаунты.

Некоторые взламывают программы — во время записи всё может выключиться и «добрый вечер».

Многие производители железок, всего классного аналогового, смекнули, что это очень дорого. Проще выпустить какие-то программы, которые будут то же самое эмулировать. Но, например, мониторы у нас профессиональные от компании ADAM.

Под каждый тембр голоса у нас есть свой микрофон. Сложно сказать, сколько стоит всё наше оборудование — может, под миллион рублей. Самое дорогое обычно компьютеры.

Но если кому-то из клиентов нужен, допустим, именно аналоговый мастеринг в США или в Англии, мы в зависимости от трека подбираем ему мастера — это часть нашего сервиса.

Единственная известная студия, на которую практически все равняются, это Abbey Road. Я на неё не равняюсь, потому что мне это не нужно — они слишком большие.

В России есть студия звукозаписи «Мосфильм». Это точная копия Abbey Road. Шикарная студия, но нет смысла их плодить. Они нам не конкуренты. Более того, мы сами иногда к ним ходим, когда нужно записать хор какой-нибудь.

Ещё есть CineLab, например, реально шикарная студия, но ни они нам, ни мы им не конкуренты. Там такие деньги вбуханы, которые никогда в жизни не окупятся. Это, видимо, альтруизм владельцев.

У нас какие конкуренты? Домашние студии, ребята из «Авито». Я их называю «конкуренты по кассе». Они не соперники по качеству, потому что дома ты никогда в жизни не сведёшь хорошо: никто не вкладывает деньги в хорошую вокальную. Есть, конечно, и другие студии, но они чаще всего проектные, которые «под себя» делаются.

За годы моей работы на этом рынке практически ничего не изменилось. Закрылось несколько студий и как грибы повырастали другие. Всё также беспощадно убого. Если вы введёте «студии звукозаписи Москва», то в «Яндекс.Директе» или Google AdWords вылезет ад, например, «сведение европейского качества», «евроуровень». Мы с ребятами до сих пор не понимаем, что это значит. Набор каких-то слов для людей, которые вообще ничего не знают.

Единственное, что меняется, — мода. Сейчас просят: «Сведите мне как у Элджея», а раньше самым популярным референсом было «Я уеду жить в Лондон».

В звукозаписывающей студии очень много зависит от помещения. Есть специальные акустические бюро, которые помогают построить студию.

Ошибка может дорого стоить: можно посмотреть видеообзор и купить себе два монитора за 0,5-1 млн рублей, но в комнате они могут не работать из-за неправильных форм помещения, ловушек и других факторов.

В сухом остатке, открыть более-менее нормальную студию можно примерно за 1 млн рублей. Есть студии и за 500 тысяч: Macbook, микрофон, небольшая ловушка в квартире, GarageBand или Logic Pro. Можно и за 100 тысяч рублей: купить суперпростой подержанный микрофон и записывать через дешёвую аудиокарту — кому-то нормально.

Оборудование для звукозаписи в основном делают немцы, американцы и японцы. Заказать необходимое можно в «Музторге», «Восемь нот» и так далее. Кто-то на Amazon или на eBay заказывает, но через эти площадки будет большой налог.

Научиться обрабатывать звук можно методом тыка. Например, бывший старший звукорежиссёр Resonant Arts самостоятельно пять лет изучал всё это, где-то качал мультитреки, чтобы набить руку, потом уже попал к нам и начал набираться опыта.

У тебя должна быть огромная музыкальная библиотека в голове. Ты должен очень много знать — не только Элджея. Ты должен понимать, чем отличается версия Френка Синатры Moon River 60-года от этой же песни, но 65-года, почему именно так звучит, почему ты открываешь стриминг, а там вышел старый альбом, но написано «ремастеринг». Ты должен понимать, почему он сделан, в чём отличие и еще тысячи таких вещей.

Это как стать редактором: нужно много статей отписать, понимать основы журналистики, отсмотреть огромное количество интервью, тогда будет шанс стать величайшим Дудём, как это модно сейчас говорить.

Я бы не рекомендовал звукозапись с точки зрения бизнеса. Лучше вложиться в артиста или найти приятную студию с хорошим звукорежиссёром, интерьером и с толковым саунд-продюсером. С этой командой уже можно будет получать намного больше денег.

На своей студии можно зарабатывать, если ты музыкант, а вторая половина мозга заточена под руководство какими-то процессами. Ты должен понимать, что нужно творческим людям, потому что ты сам такой.

Тут два варианта: либо ты превратишься в студию звукозаписи, которая записывает всякие корпоративные гимны, либо ты будешь работать семь дней в неделю, постоянно повышать сервис.

Resonant Arts прибыльный бизнес в том числе потому, что мне нравятся всякие красивые вещи, необычная мебель, дверные ручки из Лондона, а люди обычно обходятся ручкой из «Леруа Мерлен», убогий новодел под латунь.

Сложнее всего в этом бизнесе — собрать команду. Чаще всего к нам приходят люди в розовых очках, которые всегда хотели заниматься музыкой. Они не понимают, что мы — обратная сторона шоу-бизнеса. Мы видим артистов такими, какими их видит близкая команда, но мы никому не рассказываем про всякие нюансы поведения и характера.

Второй подводный камень — бескультурье. Это очень лохотронная сфера: если у тебя есть микрофон и компьютер, ты можешь всем говорить, что ты звукозаписывающая студия. Из-за огромного количества таких непрофессиональных звукорежиссёров артисты «обжигаются» и перестают доверять. В итоге к нам приходят обожжённые клиенты, которые по пути растеряли все деньги и вдохновение.

Люди просто не понимают культуру музыки. Если вы введёте в Google «студия звукозаписи», вам выпадет реклама «песен под ключ». Как только видите это, можете святой водой на монитор брызгать. Это не сработает. Написать песню — это не поле перейти.

#звукозапись #resonantarts #vcru_spotify