В каждой шутке есть доля статьи. За что преследуют комиков?

Пропаганда терроризма, оскорбление чувств верующих, возбуждение ненависти, разжигание межнациональной розни — все это реальные обвинения, которые за последние несколько лет получили комики в России. Разбираемся, как расследуют такие дела, что с ними не так и есть ли способ шутить без уголовных и административных рисков.

В августе 2021 года МВД России объявило пожизненно нежелательным пребывание комика Идрака Мирзализаде в стране из-за его шутки о русских. По заявлению ведомства, нахождение юмориста на территории РФ признано угрожающим общественному порядку, правам и законным интересам других лиц. До этого стендапер провел 10 суток под административным арестом по статье о возбуждении межнациональной вражды. В октябре Замоскворецкий суд столицы обязал министерство установить Идраку Мирзализаде разумный срок, в который он не сможет приезжать в Россию.

Впрочем, это не остановило поток тревожных статей и комментарием о том, что «в стране объявили охоту на комиков». Российские пользователи и СМИ вспомнили и другие схожие дела: розыск Данилы Поперечного по иску депутата Виталия Милонова из-за сатирического клипа «Поп-культура»; проверка Роскомнадзором выступления Руслана Белого; проверка МВД стедапа Александра Долгополова из-за обвинения в оскорблении чувств верующих, суд над Юрием Хованским и многое другое. В такой ситуации возникают несколько вопросов: что происходит и как юмористам шутить дальше?

По мнению юриста практики «Интеллектуальное право. Трудовые отношения и споры» юридической компании «Лемчик, Крупский и Партнеры» Юлии Козявиной, список опасных тем для шуток возглавляет тема наркотиков. «Любое упоминание запрещенных веществ в массовой культуре в последние годы приравнивается к их пропаганде. Любой порошок на столе в клипе, любое интервью человека, который когда-то боролся с наркотической зависимостью, все может сойти за пропаганду», — говорит эксперт.

Рискованный характер имеют также шутки, затрагивающие темы ЛГБТ, религии и власти. Последнее может быть воспринято правоохранительными структурами как агитация к изменению конституционного строя, призыв к незаконным митингам или в качестве иной статьи, считает Юлия Козявина.

Управляющий партнер Коллегии Медиа-Юристов (КМЮ) Федор Кравченко со своей стороны добавляет, что комики нередко шутят над нацизмом и событиями Второй мировой войны. «В этом смысле в России принято применять репрессивное законодательство в отношении выражения неуважения к памятным датам. По поводу реабилитации нацизма у нас есть несколько норм, которые могут трактоваться очень широко. Нет границы, что можно, а что нельзя», — отмечает юрист.

По наблюдениям старшего юриста «Центра защиты прав СМИ» (организация признана иностранным агентом – прим. автор) Светланы Кузевановой, в сложившейся ситуации как никогда уместна советская поговорка: был бы человек, а статья найдется. С ее точки зрения, против стендаперов и блогеров могут использовать огромный арсенал статей. Причем в подавляющем большинстве это касается тем, которые государство особенно оберегает и контролирует.

«Как правило, это темы, связанные с терроризмом, расследованиями о личной жизни первых лиц государства, крупных высокопоставленных чиновников, олигархов, бизнесменов, которые имеют отношение к власти. Темы, связанные с патриотизмом, пропагандой нацизма и поддержкой сексуальных меньшинств. То есть все то, что не просто охраняется государством, но в отношении чего государство принимает все больше новых законов. Взять ту же историю с законом о клевете или об охране заслуг и памяти советского народа в войне», — поясняет медиа-юрист.

По мнению Светланы Кузевановой, в таких делах, как, например, в деле Идрака Мирзализаде, сложно рассчитывать на объективность и здравый смысл. «Если мы говорим о разжигании ненависти, то если бы на месте Идрака был человек другой национальности, например, уроженец Татарстана, который отпускает едкие комментарии о бурятах, реакция могла бы быть совершенно другая. Это говорит об избирательном характере правоприменения», — считает эксперт.

Самый главный аргумент тех, кто встает на защиту стендаперов, звучит вполне разумно: это же просто шутка. Юмор по своему определению предполагает незлобное насмехательство над темой обсуждения. Учитывает ли закон эту особенность?

С точки зрения Юлии Козявиной, юмор с легкостью можно отнести к творческой деятельности. При этом, как говорит 44 статья Конституции РФ: «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания».

«Юмор является максимально субъективно выраженным явлением. Оценка любого результата творческой деятельности должна быть проведена таким образом, чтобы учитывать такой характер. Применяя общие категории, есть риск, что любая творческая деятельность в России будет поставлена в рамки «дозволенного» и «запрещенного»», — говорит эксперт.

По опыту Федора Кравченко, факт юмора может учитываться в процессе разбирательства. Однако шутка не является универсальной правовой индульгенцией, подчеркивает юрист. «В некоторых случаях она может повлиять на квалификацию или даже устранение объективной стороны правонарушения, но не всегда. Поэтому если комик переходит с любительской отсебятины к профессиональному ремеслу, имеет команду и зарабатывает на выступлениях, ему точно не помешает юрист», — уверен эксперт.

Светлана Кузеванова в этом смысле пессимистично смотрит на сложившуюся судебную практику. По ее мнению, правоохранительные и контролирующие органы, которые возбуждают подобные дела, совсем не видят юмор там, где он очевиден. В пример медиа-юрист приводи кейс про попытку признать запрещенной статью в журнале «Красная бурда». Речь о юмористической зарисовке о том, как лучше брать и давать взятки. «Во-первых, не учитывалась сама направленность журнала. Во-вторых, стилистика публикации, то, как она была написана, свидетельствовала о том, что это шутка, воспринимать ее нужно ровно так же», — рассказывает эксперт.

Тем не менее прокуратура в Саратовской области обратилась с иском в суд о признании материала запрещенным за пропаганду нарушения закона. По словам Светланы Кузевановой, прокурор искренне считал, что эта информация приводит к деформации сознания и умов людей. Дело удалось выиграть, но, как вспоминает юрист, доказать, что публикация была классическим фельетоном, а не серьезной инструкцией, оказалось крайне сложно.«Так что с юмором там все плохо. Ожидать, что это будет учитываться правоохранительными органами во время возбуждения этих дел — очень наивно. Такие дела в принципе не должны доходить до суда», — отмечает Светлана Кузеванова.

Другая специфика юмора, которую нельзя не учитывать при рассмотрении дел, это контекст. Невозможно объективно анализировать фразу в отрыве от содержания. Нужно осознавать, для чего человек это говорил, что имел в виду и какую цель преследовал.

Касательно дела Идрака Мирзализаде, и сам комик, и общественность настаивали, что шутка рассматривалась вне общего контекста. Аналогичного мнения придерживается Светлана Кузеванова. «Изначально выступление мало кого зацепило. Правоприменительный маховик был раскручен после того, как концерт упомянул известный ведущий Владимир Соловьев. Причем сам журналист, надо отметить, тоже допустил серьезные высказывания ксенофобного характера», — подчеркивает юрист.

Федор Кравченко также склоняется к тому, что закон редко обращает внимание на контекст. Он учитывается, но только в правоприменительной практике, а не в законодательстве. По словам юриста, в определенных видах правонарушений применяются разъяснения судебной практики. Например, в случае с экстремизмом ВС РФ еще в 2012 года разъяснял, что при рассмотрении уголовных дел нужно смотреть не только на буквальные высказывания, но также искать умысел. По большинству дел проводится лингвистическая или психолого-лингвистическая экспертиза, и именно эксперт должен помнить о наличии контекста, объясняет Федор Кравченко. Однако тут тоже не все так просто.

«Деятельность лингвистов в России не лицензируется. Им могут признать любого специалиста в области филологии или русского языка, имеющего минимальный опыт. Часто бывает, что с конкретными лингвистами работает конкретное ведомство, будь то МВД или Следственный комитет. Бывает, что лингвистов выбирают сами стороны. Некоторые специалисты подыгрывают заказчикам. Конечно, есть профессиональные объективные справедливые эксперты, но попадаются очень непорядочные», — поясняет Светлана Кузеванова.

Федор Кравченко подчеркивает: несмотря на то, что выбор эксперта носит эдакий состязательный характер, судьи могут вынести безопасное для себя решение о проведении экспертизы в министерстве юстиции или в других государственных учреждениях. «Уровень специалистов там в целом приемлемый, есть те, кто выносит профессиональные и независимые суждения. Минус только в низкой квалификации некоторых из них. Кроме того, госэкспертов можно привлечь на свою сторону за счет административного или политического влияния», — сообщает юрист.

Светлана Кузеванова обращает внимание, что раньше кейсов про юмор практически не было. «Сейчас мы все чаще наблюдаем ситуацию, когда государство мониторит песни, причем как старые, так и новые, фильмы, книги, теперь юмор. На мой взгляд, это можно назвать своеобразной попыткой контролировать мысли творческих людей», — рассуждает эксперт.

Действительно, бывают шутки, которые переходят грань и требуют разбирательства. Однако контекст и форма юмористического высказывания всегда должны быть учтены. Пока судебная практика демонстрирует не самые однозначные результаты в этой категории дел. В связи с этим становится вопрос: о чем нужно помнить комикам, чтобы избежать риска?

«Мне кажется, хороший метод защиты — когда комик придумывает программу и перед выступлением дает сценарий (или запись) юристу. Как Word, который подчеркивает красным цветом грамматические ошибки, так и юрист должен распознавать самые чувствительные места: здесь могут придраться по теме экстремизма, тут лучше отказаться от шутки про запрещенные психотропные вещества, и так далее. Юрист подскажет, где сменить формулировку, что убрать или сделать оговорку. Существует масса приемов, как можно опасную фразу сделать безопасной», — говорит Федор Кравченко.

С импровизацией и прямыми эфирами ситуация сложнее. В таких случаях эксперт советует по возможности заранее рассказать темы и примерные направления будущего выступления медиа-юристам, чтобы проконсультироваться с ними. «Есть буйки, за которые не стоит заплывать», — резюмирует он.