Без Zombie и Ziggy: как «трагические оптимисты» из караоке-бара ведут бизнес во время нового кризиса

Совладельцы московского Bowie рассказали vc.ru, как решили открыться днём после шести лет работы по ночам, какие песни пользуются сейчас особой популярностью и почему альтернативное караоке не сможет стать бизнесом без многолетней работы с комьюнити.

Альтернативное караоке Bowie работает в Москве с 2016 года. А альтернативное оно потому, что в его песенном каталоге исключительно зарубежные треки — от Depeche Mode, Oasis и Ramones до Wu-Tang Clan, Билли Айлиш и System Of A Down.

В 2022 году — спустя два месяца после начала «спецоперации» — Bowie запустил дневную продажу еды навынос, хотя раньше никогда не работал днём. А ещё был вынужден отказаться от первоначального названия своего нового направления, чтобы не «заклевали».

Обо всем этом, а также о том, почему в периоды кризисов важно сохранять пусть трагический, но оптимизм, рассказали совладельцы Bowie Евгений Мяленков и Екатерина Шелковникова.

Как сейчас поживает индустрия развлечений — бары и клубы?

Евгений: Раньше многие заведения «выигрывали» от концертов, особенно зарубежных исполнителей. Одни проводили мероприятия прямо у себя, а другие — вроде нас — ждали наплыва гостей после. Теперь таких привозов нет.

Екатерина (К): На самом деле эта «концертная» история — палка о двух концах. С одной стороны, да, для нас это возможность принять больше гостей. С другой — это конкуренция. Мы всегда теряли выручку, когда крупные летние фестивали с иностранными хедлайнерами шли несколько выходных подряд на протяжении пары недель.

Сейчас соперничать с фестивалями не приходится, но и позвать зарубежных артистов к себе в гости мы тоже не можем. Но есть и хорошие новости: именно потому, что концертов теперь практически нет, Bowie становится для многих новым способом провести досуг.

А настроение у гостей не изменилось? Бытует же мнение, что веселиться сейчас неуместно.

К: Мне кажется, что наше заведение — не только про веселье. Музыка, как бы банально ни звучало, это в том числе способ «пропеть» свою боль. Именно эту доступную во время чумы отдушину мы и предлагаем.

Для кого-то, наверное, и это чуждо — человек 30 от нас, может быть, отписалось. Но личных претензий мы не получали. Тут важно понимать, что у Bowie давно сформировалась постоянная аудитория. Некоторые гости приходят к нам чуть ли не каждый день на протяжении уже пяти-шести лет.

Так что, по нашим субъективным наблюдениям, публика, наоборот, даже стала немного добрее.

Е: Правда, количество завсегдатаев из креативного класса всё-таки сократилось из-за массовой релокации. Но приходят и новые гости, так что потенциал для роста есть.

Грустных песен больше не стало?

Е: Их всегда было больше, но сейчас они, конечно, бьют все рекорды. И кстати, уж не знаю, с чем связано, но вечный хит Zombie группы The Cranberries поют реже. Возможно, всё дело в первой букве названия.

Что насчёт кризиса поставок — как он сказался на баре?

К: Цены на закупку алкоголя выросли минимум в два раза, а часть позиций и вовсе пропала — например, некоторые виды виски. Но Bowie, как сами иногда шутим, — это тот же кабак с «Ведьмаком» и песнями. Мы не специализируемся на чересчур сложных коктейлях и редких винах.

В крайнем случае будем продавать местный алкоголь и напитки из ингредиентов попроще. А настанет ли этот случай, станет понятно месяца через три. Пока что все ещё перестраиваются: и заведения, и поставщики.

Е: Справедливости ради стоит сказать, что мы немного подняли ценник на алкоголь. Просто потому, что стоимость закупок теперь непомерно высокая.

К: Да, но сильно раздувать цены мы не можем. В Bowie вход по депозиту — 1000 рублей. Тот, кто покупает только коктейли, наверное, и сам понимает, что теперь будет вынужден платить чуть больше. Ну а если гость до этого предпочитал напитки попроще — пиво, вино, водку, — то в целом перемен не заметит.

Сложно было адаптироваться к новым условиям?

К: Если бы не пандемия, было бы сложно. Удар пришёлся бы ниже пояса — по всем болевым точкам. А тут остаётся лишь нервно смеяться: «Хи-хи, ещё и это? Что ж, ладно».

Е: Мы даже решили, наоборот, рискнуть и запустить дневную кухню Bowie Döner. Так что вечером и ночью работаем как бар, а днём продаём еду навынос через окошко: классические берлинские донеры и американские корн-доги.

1 мая провели техническое открытие.

Значит, запуск дневной кухни — не антикризисная мера, а давний план?

К: Наверное, отчасти и то, и другое. Днём мы простаивали, а аренду платили высокую. Еда навынос показалась самым оптимальным вариантом, чтобы как-то её «отбить».

Е: Потому что мы поняли, что если сосредоточимся на минимально возможной себестоимости продукта, то даже при минимальной прибыли окажемся в плюсе.

К: Правда, запуститься мы пытались почти целый год. Поначалу не складывалось из-за разных внутренних и внешних причин, потом несколько месяцев потратили на поиск ингредиентов. Донеры — да и вообще шаверму — хочется готовить из свежих продуктов, а не бумажного лаваша и курицы непонятного происхождения. Таких точек на Мясницкой и так предостаточно.

Так как я много лет прожила в Германии, я до сих пор хорошо помню вкус аутентичного немецкого стритфуда, который часто едят после концертов. Так что мы одну только булку искали два месяца.

Е: Да, многие продавцы, чтобы не заморачиваться, идут на компромиссы и продают дюрумы под видом донеров, подавая мясо не в булке, а в лаваше. Нам же нужна была именно булка — причём правильно испечённая.

Почему именно донер?

Е: Как сказала Катя, донер — популярный европейский перекус после концертов и на фестивалях. Но мы придумали и лирическую часть: это история о том, как Дэвид Боуи и Игги Поп частенько лакомились местной уличной едой, когда жили в Берлине в конце 1970-х.

Мы хотели сперва представить именно концепцию — в комиксах, а уже потом открыть продажи. Но наши знакомые-креативщики немного приуныли из-за «спецоперации» и сказали, что не в силах всё это отрисовать. Пришлось действовать самим.

Мы, кстати, собирались назвать дневную кухню не Bowie Döner, а Ziggy Döner. «Зигги» как отсылка к созданному Боуи персонажу Зигги Стардасту и заодно к имени Игги Попа. Но потом передумали. Мало того что первая буква Z, так ещё и само имя «Зигги» не самое благозвучное в сложившейся ситуации.

К: Да уж, нас бы заклевали.

А не думали открыть ещё один Bowie, скажем, в Санкт-Петербурге? Раз уж кризис для вас — это в том числе точка роста.

К: Нет. Начнём распыляться — пострадает качество. Мы же не осьминоги, чтобы уследить за работой заведений сразу в нескольких городах. Нас и на Москву-то еле хватает.

Мы даже думали делегировать управление Bowie кому-то ещё, чтобы заняться новыми проектами. Но планам помешала пандемия. То закрываться приходилось рано, то работать нельзя было в принципе. Свободных денег на управляющего в итоге не нашлось.

Мы вынашивали другую идею: снять площадку побольше — с основным залом, отдельными комнатами и концертной площадкой. Но не складывалось. Сначала расстраивались, а потом как обрадовались. Представляете, сколько бы денег мы потеряли, если бы переехали аккурат перед пандемией?

Е: И есть ещё один важный момент. Мы-то работаем нормально, но сам формат альтернативного караоке пока не настолько понятен рядовому потребителю, чтобы в заведении каждый вечер было не протолкнуться.

То есть альтернативный караоке-бар — не лучшая идея для бизнеса?

Е: Я бы сказал так: чтобы она окупилась, нужна уникальная концепция.

К: И готовое комьюнити — группа единомышленников. Открывать бар просто потому, что хочется открыть бар, — это странно. Нужно ведь как-то удерживать интерес к заведению как минимум несколько лет, а без изюминки и «группы поддержки» сделать это сложно. Публика, особенно московская, пресытилась многообразием досуговых точек.

Bowie поэтому и продаёт в первую очередь не алкоголь или еду, а настроение — музыкальный опыт.

Е: Мне вообще кажется, что многие проекты — будь то в досуговой индустрии или на ИТ-рынке — держатся за счёт комьюнити.

Нам, например, повезло во время запуска Bowie работать в журнале Rolling Stone (Мяленков был шеф-редактором — vc.ru). Мы могли взять и пригласить в гости условных Kaleo, но не как артистов, а как друзей — просто потусоваться. И заодно удивить клиентов.

Отчасти именно этим Bowie и прославился в музыкальных кругах. Вечером в баре можно было случайно встретить Фреда Дёрста из Limp Bizkit, американского рэпера Machine Gun Kelly или британских рокеров из The Wytches. Мы никогда эти визиты не анонсировали, но сам шанс столкнуться со звездой тоже привлекал гостей.

Какие у Bowie планы на ближайшее время? Может, расширить штат или меню?

Е: У нас небольшая команда: бартендер и пять барменов, несколько поваров и шеф, клинер и четыре звукорежиссёра. А мы с Катей, помимо того, что значимся совладельцами, занимаемся всем остальным: рекламой, финансами, минимальным дизайном.

С одной стороны, нелегко. С другой, позволяет существенно сократить затраты. У независимого альтернативного бара редко есть свободные ресурсы, чтобы платить штатным SMM-специалисту, дизайнеру, кассиру, управляющему, управляющему управляющего.

Создавать рабочие места — это прекрасно, но не тогда, когда речь идёт о жизнеспособности твоего проекта. Так что открывать дополнительные позиции пока не планируем. Разве что делегируем часть обязанностей, как и хотели, и сосредоточимся на новых проектах.

К: Расширять меню тоже не будем. Чем больше выбора, тем сложнее гостю определиться и тем больше продуктов нам придётся заказывать (которые, к тому же, имеют свойство портиться). Лучше одинаково хорошо продавать три наименования.

То же касается вечерней кухни. Наш стандартный выбор из шести-семи блюд особо не меняется не потому, что нам лень изобретать что-то новое. Просто еда для Bowie — второстепенный продукт.

Сколько времени нужно, чтобы понять, стоит ли дневная кухня усилий?

К: Думаю, что месяца полтора будет достаточно. Но тут тоже загадывать не приходится, потому что нарушить планы может даже погода. В апреле 2021 года температура воздуха в Москве несколько раз превышала 20°C. А тут вдруг пошёл снег, и заказов не было совсем. Клиентов я прекрасно понимаю, но нам самим боязно. Мы же рассчитываем на одну кассу, а потом из-за условного снега собираем совсем другую — или вообще ничего.

Поэтому в будущем думаем сотрудничать с «Яндекс.Едой», чтобы убить двух зайцев сразу: расширить каналы продаж и упростить жизнь гостям, которые, возможно, захотят попробовать донер из Bowie, но поленятся за ним идти или ехать. Мы же сейчас как раз запустили минимальную рекламу во «ВКонтакте», «Яндекс.Директе» и в Telegram — через блогеров.

Эффективность последнего способа оценить труднее всего. Но, возможно, когда запустим доставку, проверим число лидов с помощью промокодов.

Какой совет дадите другим предпринимателям — возможно, тем, кто, как и ваши креативщики, переживает эмоциональный упадок?

К: Период для всех непростой, но нужно критически оценивать новостной поток и, что самое главное, продолжать бороться. Вместо того чтобы опускать руки или сбегать, искать способы развивать своё дело и радовать людей вокруг.

Е: Можно ещё обратиться к психотерапевту — чтобы помочь и себе, и близким. А то все, по понятным причинам, немного посходили с ума.

Никто не говорит, что нужно отрицать происходящее и ежедневно убеждать себя в том, что всё хорошо. Но в психологии есть понятие, противоположное такому токсичному позитиву. Это трагический оптимизм.

Нам с Катей проще так рассуждать. У нас в ноябре 2021 года сгорела квартира со всеми вещами, поэтому мы как в фильме «Баллада Бастера Скраггса», где герой Джеймса Франко, стоя на виселице, спрашивает у рыдающего товарища по несчастью: «Первый раз?»

Но более оптимистичное мышление правда помогает. Да, проблем много, но мрачный период не вечен. Важно лишь, пока он тянется, оставаться добрым и не отвечать агрессией на агрессию.

#музыка #бары