Мозговой имплантат изменил ее жизнь. Или как мы можем стать зависимы от ИИ и почему нужны нейроправа

Введение электрода в мозг человека может сделать больше, чем лечить болезнь. Возьмем, к примеру, Риту Леггетт, австралийку, чей экспериментальный мозговой имплантат изменил ее чувство свободы воли и самоощущение. Она сказала исследователям, что «стала единым целым» со своим устройством. Она была опустошена, когда два года спустя ей сказали, что ей нужно удалить имплантат, потому что компания, которая его производила, обанкротилась.

Удаление этого имплантата и других подобных ему может представлять собой нарушение прав человека, считают специалисты по этике в статье, опубликованной ранее в этом месяце . Проблема будет становиться все более актуальной по мере того, как в ближайшие годы рынок мозговых имплантатов будет расти, и все больше людей получат такие устройства, как Леггетт. «Могут быть некоторые формы нарушений прав человека, которые мы еще не поняли», — говорит специалист по этике Марчелло Иенса.

«Вынужденное терпеть изъятие [устройства]… лишило ее нового человека, которым она стала с технологией», — написали Йенка и его коллеги.

Леггетт получила свое устройство во время клинических испытаний мозгового имплантата, предназначенного для помощи людям с эпилепсией. Когда ей было всего три года, у нее диагностировали тяжелую хроническую эпилепсию, и у нее регулярно случались сильные припадки.

Непредсказуемый характер эпизодов означал, что она изо всех сил пыталась жить нормальной жизнью, говорит Фредерик Гилберт, специалист по этике в Университете Тасмании. «Она не могла пойти в супермаркет одна и почти не выходила из дома, — говорит он. «Это было разрушительно».

По словам Гилберта, Леггетт была привлечена к участию в клинических испытаниях, когда ей было 49 лет. Исследовательская группа в Австралии проверяла эффективность устройства, предназначенного для предупреждения людей с эпилепсией о предстоящих припадках. Испытуемым добровольцам имплантировали четыре электрода для наблюдения за их мозговой активностью. Записи отправлялись на устройство, которое обучало алгоритм распознавать паттерны, предшествующие припадку.

Портативное устройство сигнализировало о вероятности припадка в ближайшие минуты или часы: красный свет указывал на неизбежный припадок, а синий свет означал, например, что припадок очень маловероятен. Леггетт подписался и имплантировал устройство в 2010 году.

В то время как участники испытания пользовались разной степенью успеха, устройство блестяще сработало для Леггета. Впервые в жизни она могла влиять на свои припадки — и на свою жизнь. С предварительным предупреждением от устройства она могла принять лекарство, которое предотвратило возникновение припадков.

«Я чувствовала, что могу сделать все, что угодно», — сказала она Гилберту в интервью, которое давала в последующие годы. «Я могла водить машину, я могла видеть людей, я была более способна принимать правильные решения». Сама Леггетт, которой сейчас 62 года, отказалась от интервью; она восстанавливается после недавнего инсульта.

Она также почувствовала, что стала новым человеком, когда устройство слилось с ней. «Нас познакомили хирургическим путем, и мы мгновенно подружились», — сказала она. «С помощью науки и техники мы стали одним целым».

Гилберт и Иэнка описывают отношения как симбиотические, в которых два существа получают выгоду друг от друга. В этом случае женщина воспользовалась алгоритмом, который помог предсказать ее припадки. Алгоритм, в свою очередь, использовал записи активности мозга женщины, чтобы стать более точным.

Но это было ненадолго. В 2013 году у NeuroVista, компании, которая сделала это устройство, практически не осталось денег. Участникам испытания было рекомендовано удалить имплантаты. (Сама компания больше не существует.)

Леггетт была опустошена. Она пыталась сохранить имплант. «[Леггетт и ее муж] пытались вести переговоры с компанией, — говорит Гилберт. «Они просили перезаложить их дом — она хотела его купить». В конце концов, она была последним человеком в испытании, которому удалили имплант, во многом против ее воли.

«Хотела бы я сохранить его», — сказала Леггетт Гилберту. — Я бы сделала все, чтобы сохранить его.

Спустя годы она все еще плачет, когда говорит об удалении устройства, — говорит Гилберт. «Это форма травмы, — говорит она.

«Я никогда больше не чувствовала себя в такой безопасности… и я уже не та счастливая, общительная, уверенная в себе женщина, которой была», — сказала она Гилберту в интервью после того, как устройство было удалено. «Я до сих пор эмоционально думаю и говорю о своем устройстве… Я пропала, и оно пропало».

Леггетт также описал глубокое чувство горя. «Они забрали ту часть меня, на которую я могла положиться», — сказала она.

Если устройство может стать частью человека, то его удаление «представляет собой форму модификации себя», — говорит Иэнка. «Насколько нам известно, это первое свидетельство этого явления», — говорит он.

Однако Йенка и Гилберт считают, что нужно что-то менять. Компании должны иметь страховку, покрывающую техническое обслуживание устройств, например, если добровольцам потребуется оставить их после завершения клинических испытаний. Или, возможно, государства могли бы вмешаться и предоставить необходимое финансирование.

У Беркхарта есть свои предложения. «Эти компании должны так или иначе нести ответственность за поддержку этих устройств», — говорит он. Как минимум, компании должны выделять средства на текущее обслуживание устройств и их удаление только тогда, когда пользователь будет к этому готов, говорит он.

«Такого рода проблемы, которые мы сейчас наблюдаем впервые, в будущем будут встречаться все чаще и чаще», — говорит Иенса. Несколько крупных компаний, в том числе Blackrock Neurotech и Precision Neuroscience , вкладывают значительные средства в технологии имплантации мозга . А поиск «интерфейса мозг-компьютер» в онлайн-реестре клинических испытаний дает более 150 результатов . Беркхарт считает, что от 30 до 35 человек получили интерфейсы мозг-компьютер, подобные его.

Леггетт выразила заинтересованность в будущих испытаниях мозговых имплантатов, но ее недавний инсульт, вероятно, лишит ее права участвовать в других исследованиях, говорит Гилберт. С тех пор, как испытание закончилось, она пробовала различные комбинации лекарств, чтобы помочь справиться с приступами. Она все еще скучает по своему имплантату.

«Наконец-то выключить свое устройство было для меня началом траура», — сказала она Гилберту. «Потеря — ощущение, что я потерял что-то ценное и дорогое для меня, что никогда не сможет быть заменено. Это было частью меня».

А если вам еще больше интересна тема ИИ, вы хотите знать больше и не пропускать новинки и обзоры, подпишитесь на канал в тг, мне будет приятно -

#ии #импланты #мозг #история #историяжизни #нейросети #искуственныйинтеллект #медицина #права #будущее