Ядром такого сценария является осознаваемое или неосознаваемое предположение северянина о том, что сейчас он еще не живет настоящей жизнью, а только создает для нее условия. Настоящая жизнь начнется позже, когда он накопит денег, создаст благоприятные условия для переезда в регион с более благоприятными климатическими условиями и устроится там (Серкин, 1992). «Северный сценарий» позволяет человеку десятилетиями не решать самые насущные жизненные проблемы (не создается семья, друзья считаются временными, не благоустраивается дом, хищническое “временщическое” отношение к природе и местам проживания и пр.), легко объясняя естественность такого образа жизни себе и окружающим.«Северный сценарий» широко распространен (сегодня 80% взрослых магаданцев хотели бы уехать в другой регион, если бы была возможность), обусловлен историко-демографическими (некоренное население составляет более 97% населения Магаданской области), социально — экономическими (колониальный характер ресурсного освоения Северных регионов; при Советской власти система северных надбавок и льгот стимулировала распространение «северной мечты») и гео-климатическими факторами. Распространенность «северного сценария» обуславливает его «понимание» и «принятие» окружающими, он даже считается некоторой “нормой” в северных регионах, в то время как для большинства жителей Москвы, Ярославля или других российских городов было бы странно стремиться уехать на старости лет из мест, где прошла вся активная жизнь. “Груз” годами нерешаемых проблем приводит человека, живущего северным сценарием, к таким же нарушениям психического и физического состояния, какие характерны для невротиков. «Северный сценарий» почти не поддается рациональной коррекции, так как воспринимается неосознанно (родительское программирование в терминах Э.Берна) как естественный десятилетиями, для многих — с самого раннего детства.