Что делать, если мысли занимает не жених, а вояка-шалопай? Ненадежный, невыгодный, но желанный
Солнечный луч отразился от широкого лезвия ритуального ножа, и по каменной стене загнанным зверем забегал солнечный зайчик. Дернулся, подпрыгнул пару раз и застыл в ожидании своей участи.
Ила тяжело вздохнула. Повертев оружие в худеньких руках, спрятала его за пояс. Посмотрела на брата. Лари невесомо похлопал ее по плечу.
– Не забудь, после того, как закончишь с поросенком, положи клинок ближе ко мне. Я успею схватить его, если Двадцать решат взбунтоваться.
Ила кивнула и прошептала одними губами.
– Мне страшно, Лари...
– Если что – беги. Пять минут я тебе обещаю.
– Вот еще, – обиженно фыркнула девочка. – Хоть одну свинью я возьму на себя.
Брат и сестра посмотрели друг на друга, внимательно и осторожно, будто стараясь запомнить покойника перед погребением. Лари тряхнул головой, прогоняя морок – пару часов назад сестра точно так же смотрела на прощальный костер, алчно пожирающий тело отца. Конунг Краны умер от неизвестного яда вчера на закате, и сейчас его сыну Илларию, а попросту Лари, предстояло пройти Посвящение. Предстояло получить меч, символизирующий преданность двадцати самых родовитых кланов Краны из рук председателя совета этих самых кланов.
Вот только чью сторону примут Двадцать? Поддержат юного, но законного правителя или решат уйти под крыло врага? Во втором случае участь и Лари, и Илы была незавидна: живыми они будут только мешать новой власти.
Ила закрыла глаза и глубоко вздохнула: отступать не позволяла родовая честь, а идти вперед – предательское малодушие. Нащупала нож на поясе и сжала рукоять.
– Помоги, о Просан-покровитель, мы не останемся в долгу.
– Пошли, – приказал Лари.
Дети отправились в зал церемоний. Помедлили у входа. Тело отца – главы клана Рассвирепевшего Вепря – предали огню в полдень, и сейчас ни брат, ни сестра не знали, какой прием приготовили им те главы семей, что ожидали в зале. Покорные отцу, захотят ли Двадцать подчиниться им? Или проще будет принести присягу Скавару, королю соседней страны – Тору? Нет никаких сомнений: смерть конунга – дело рук его шпионов. На мгновение Ила и Лари почувствовали себя лишь детьми, обыкновенными детьми, рано оставшимися без родителей.
– Побеждай или умри! – прошептала Ила.
– Побеждай или умри! – ответил брат.
Они вошли в зал с подобающей случаю размеренностью. Лари занял отведенное ему место в кресле на небольшом возвышении в западной части зала. Ила, как и положено старшей женщине клана, направилась к месту жертвоприношений, где должна была зарезать поросенка. Тот, однако, был уже мертв. Утопая в луже собственной крови, он мирно покоился на ритуальном блюде. Девочка прищурила глаза и жадно втянула воздух. Кто-то принес жертву вместо нее! Увели из-под носа удачу… Стараясь сохранять хладнокровие, Ила окунула нож в свежую кровь, положила его на пол и заняла место по правую руку от брата.
Согласно обычаю, в знак признания власти представитель Двадцати должен был вручить Лари церемониальный меч. Ила внимательно оглядела присутствующих: в самом центре зала с мечом в руках стоял наследник клана Огненной лисы, но он даже не смотрел в их сторону. Он переминался с ноги на ногу и буравил взглядом главу клана Седого орла. Ила ожидала чего-то подобного от огненнолисых, но чем они с Лари не угодили орлам? С этим кланом у отца всегда были великолепные отношения. В зале повисла невыносимая тишина. Ила покосилась на Лари. Хвала Владыке! Брат сохранял самообладание.
Затянувшееся ожидание уже начинало тяготить, когда в их сторону направился юноша, наследник клана Злого медведя. Ила никогда его не любила. Заносчив, груб, самодоволен. Он был года на три старше, вряд ли ему больше семнадцати, но то, как внушительно он выглядел, не оставляло им с Лари ни малейшей надежды. В тишине каждый его шаг отдавался глухим ударом. Ила затаила дыхание и, не желая продавать свою жизнь за бесценок, стала прикидывать, как взять с Двадцати достойную плату. Юноша, тем не менее, не спешил атаковать. Он обогнул кресло и занял место по левую руку от Лари. Затем к ним направились еще двое, если память не изменяла Иле, наследники купцов из прибрежных областей, и, прежде чем девочка поняла, что происходит, те расположились по обе стороны от них с братом. Безмолвие зала нарушилось невнятным шепотом, уши уловили что-то вроде: «Лучше свои, чем под Тору», и вскоре к ним присоединились еще четверо. До Илы постепенно стал доходить смысл происходящего – главы кланов сообщали остальным, какой они сделали выбор. Интересно, что помешало договориться до Посвящения? Как бы то ни было, семь против тринадцати. Как знать, может, сегодня за их с Лари жизни дадут хорошую цену.
Шепот утих. Повисшую тишину хотелось потрогать рукой, смять в ладонях и разорвать на тысячу кусочков. Ила выжидающе уставилась на присутствующих, мысли в сумасшедшем танце проносились в голове. Кто еще остался? Все бывали у отца, все клялись ему в верности, а что теперь? С чего решили, что Скавар будет лучшим правителем, чем Илларий?
В их с Лари сторону направились еще трое. Этих Ила отлично знала, удивительно было, что они зашевелились только сейчас. Девочка горько усмехнулась: «Вот и первый урок: не всякий, кто любезен с тобой – друг, не всякий грубиян – враг, дела красноречивее слов». Тем не менее, десять на десять. Неплохо.
Глава клана Черной лисы выверенным движением забрал церемониальный меч у наследника огненнолисых и подошел ближе. Как и полагалось, он припал на одно колено и протянул Лари оружие.
– Побеждай или умри! – вполголоса произнес он девиз клана Рассвирепевшего вепря.
– Побеждай или умри! – громко подхватили остальные.
Лари принял меч. Иле показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Брат, поднявшись с кресла, бережно взял ее под локоть. Церемония закончилась, они могли спокойно удалиться. Удалиться, чтобы как следует отдохнуть и успокоиться. Сегодня они обошли Скавара. Надолго ли?
Глава 1
Единственный сын Хозяев Еруды, виленвиец Ладин, терпеть не мог ждать. Одно дело – сидеть в засаде или выкуривать врага из крепости, и совсем другое – мариноваться, пока на тебя выкроят время. Но делать нечего, ждать придется.
Откинув капюшон богато расшитого плаща, он выпустил на волю угольного цвета косичку и посмотрел вокруг. В библиотеке, куда его любезно проводил слуга, помимо бессчетного количества стеллажей с книгами, стояло необъятных размеров кресло. Мужчина подвинул его в угол ближе к окну так, чтобы без труда видеть вход, и сел. Вряд ли кто-то придет сюда по его душу, но расслабляться не стоило. Ветерок из открытого окна обдувал левое плечо, кресло пахло кожей и фиалками. Сын Хозяев Еруды хмыкнул. Мысль о том, что обладатель кресла любит эти нескладные цветы, забавляла. В голубых глазах Ладина сверкнул ледяной огонек, тонкие губы сложились в надменную улыбку. Вокруг глаз и в уголках рта разбежались нитками морщинки, и даже шрам, воинственно рассекающий левую бровь, лукаво изогнулся. Виленвиец сам себе не верил, он – человек, добывший своему народу свободу от Тору – ищет союза с любителем этого цветочного недоразумения? Прав отец – до больших дел ему еще расти и расти.
Ладин кинул взгляд на висевшую около двери карту и самодовольно улыбнулся. Видно, его тут ждали. Раскрашенная желтым от Серого моря до реки Талы раскинулась Крана. С севера от нее через Нару разлегся Ларок, с которым Крана воюет уже много лет. С северо-востока располагалась Тору. А рядом с Тору вплотную к Кране и Далкондии темным карандашом обвели границу родной Ладину Виленвии. Сын Хозяев Еруды усмехнулся. Виленвия перестала быть частью Тору не так давно, и карты еще не успели переделать, но к его визиту подготовились. Такой знак внимания дорогого стоил.
Дверь распахнулась, и в библиотеку вошел владелец кресла. Несколько мгновений они разглядывали друг друга. Перед гостем предстал воин – молодой мужчина из тех, кто берет не только напором силы и выносливости, но и звериной ловкостью. Невысокого роста, приземистый и крепкий, он уставился на Ладина шершавым взглядом еловых глаз. Каждым своим жестом, каждым вздохом давал понять, кто здесь хозяин. Впрочем, ошибиться было сложно: на его правой руке красовалось изображение вепря, знака конунгов Краны. Рисунок татуировки начинался от кончиков пальцев и терялся где-то под рукавом рубахи, недалеко от локтевого сгиба. В оправе пестрого замысловатого орнамента грозно смотрел на мир ощетинившийся зверь. На внешней стороне руки, ближе к запястью, отлично читалась надпись кровавого цвета: «Побеждай или умри».
Ладин встал с кресла, чтобы поприветствовать конунга Краны.
– Доброго здравия, Илларий, – произнес он на кранском.
– Рад знакомству, Ладин, – ответил мужчина на виленвийском, посмотрел на гостя снизу вверх – тот был на полголовы выше – и изобразил нечто похожее на улыбку. – Как поживает Град Двенадцати Богов?
– В Еруде все хорошо, – виленвиец с облегчением перешел на родной язык. – Отец велел засвидетельствовать вам свое почтение.
Илларий кивнул. Потер рукой подбородок и снова прошил Ладина взглядом.
– Окажите честь, отобедайте со мной.
– С удовольствием.
Илларий выглянул из библиотеки и что-то сказал на своем языке. Слуги принесли еще одно кресло и накрыли стол. Сын Хозяев Еруды снял плащ и снова уселся в фиалковое кресло. Наблюдая за тем, как хозяин наполняет бокалы вином до самых краев и как легко напиток переливается из бокала в бокал при традиционном соприкосновении, Ладин подумал, что если бы торейские шпионы отравили именно эту бутылку, они бы одним махом убили двух зайцев. Он поспешно отогнал эти мысли, Илларий наверняка позаботился о том, чтобы в вине не было яда. После первого тоста конунг Краны снова потер рукой подбородок, поставил свой бокал на стол и заговорил.
– У меня к вам предложение… Не хотите поучаствовать в войне в качестве наемного военачальника? Я знаю, вы это уже делали как-то. Я хорошо заплачу.
Ладин сделал глоток вина. Потом еще один. Вино было терпким, с легким фруктовым послевкусием. Виленвиец аккуратно уложил вилку зубцами вниз на обод тарелки, так чтобы у прибора не было шанса соскользнуть со стола, и пристально посмотрел на хозяина.
– Я не нуждаюсь в деньгах.
Конунг Краны поджал губы и потянулся за бутылкой. Он обновил вино гостю и налил себе до краев. Запахло вишней. Илларий пригубил и ухмыльнулся.
ИСТОРИЯ "КЛЮЧИ ОТ СЧАСТЬЯ"
ТОЛЬКО НА "ЛИТБЕРИ"