«В бизнесе надо просто не умереть по пути, есть вот такая задачка»

Основатель «Партии еды» и инвестор Михаил Перегудов рассказал vc.ru, зачем продал растущую компанию, из-за чего потом ушел из «Яндекса» и почему, став миллионером, мог бы больше не работать, но не стал.

Перенесемся в 2018 год. Ты продал «Партию еды». Зачем?

Мы всегда рассматривали возможность продать компанию. Хотя это не было самоцелью. «Партия еды» — венчурная история. У нас были инвесторы, которым надо отдавать деньги.

Часть из них не хотела продавать, а предлагала дальше растить бизнес, другие — хотели. А мы просто со всеми общались и смотрели, какие будут предложения.

Конкретно с «Яндексом» нам понравились условия, цена и сама компания — я всегда очень тепло относился к ней. Если бы у меня был выбор, кому продать компанию, я бы выбрал «Яндекс».

Какие у тебя ещё были варианты, кому продать?

У нас не было варианта прямо продать, у нас было ещё предложение от текущих инвесторов продолжать инвестировать в проект.

Наш основной инвестор хотел дальше развивать бизнес. И было предложение от одного фонда об инвестициях.

Основной инвестор — это Эдуард Тиктинский, основатель девелопера RBI?

Да.

Ты сам тогда хотел дальше развивать бизнес?

Я хотел, но в ходе переговоров «Яндекс» убедил меня и моих партнеров, что с ним это будет делать лучше, выгоднее, быстрее и т.д.

А сам верил, что у компании есть перспективы без «Яндекса»?

Конечно. Но спустя несколько лет мы видим, как изменился рынок. Тогда не так развита была готовая еда, не было доставки за 15 минут. Сейчас я не был бы так оптимистичен про нашу модель.

Насколько крупнее вы могли бы стать?

Если оценивать прямо сейчас, то можно посмотреть на то, что стало с прямыми конкурентами — Elementaree и «Шефмаркет». Такой была бы «Партия еды».

На момент сделки мы были первыми в этом сегменте, хоть и с небольшим отрывом. Мы были чуть крупнее остальных. Так бы и осталось. «Партия еды» генерировала бы 1-2 млрд рублей выручки в год.

Это был бы потолок для России?

Если бы мы не изменили модель и продолжали заниматься только доставкой готовых наборов с рецептами, то да. Рынок оказался такого размера.

Возможно мы бы посчитали, что эта ниша сужается или перестает расти, и тогда бы нашли другую. Но это невозможно предсказать.

Вообще в этом бизнесе сложно. Почти нет примеров в мире, чтобы компания из meal kit delivery сменила нишу. Есть одна успешная компания HelloFresh, она стоит на бирже больше $10 млрд (в начале декабря 2021 года уже больше $13 млрд — vc.ru). Она зашла в готовые рационы в духе Grow Food, стала покупать похожие компании, но в целом модель не сменила.

Было много попыток продавать наборы продуктов через ритейл — даже «Яндекс» пробовал это делать через «Яндекс.Лавку», но не сработало.

Elementaree пробовала заходить через «Утконос» и Х5, даже большие ритейлеры запускали продажу наборов. Но работают только подписки с недельными рационами.

До продажи компании нам казалось, что рынок будет намного больше. Но сейчас мы видим размер, и хорошо для нас, что мы тогда провели эту сделку с «Яндексом».

Ты считаешь, что поступил правильно?

Лично для себя — да. Но тут же есть не только финансовые вещи, есть личные аспекты. Это был классный опыт и самой сделки, которая, как мне кажется, обогащает предпринимателя, и работы потом в «Яндексе» — я там провел полтора года. После этого я смог заниматься другими вещами.

Без сделки бизнес бы вырос в несколько раз за эти несколько лет, но у меня бы не было возможности заниматься тем, чем я занимаюсь в 2021. С точки зрения денег и знаний я бы упустил много возможностей.

Вернемся в 2015 год. Тогда в компанию вошел Тиктинский, первый крупный инвестор. Про него ты говорил так: «Я не понимал, зачем кому-то из стройки мой бизнес с едой, но решил рискнуть. Оказалось, Эдуард — очень разносторонний человек, который многое дал проекту с точки зрения стратегии». Как вы с ним встретились и как ты привлёк человека не из своего окружения?

Эта цитата, по-моему, из РБК, она как-то грубовато звучит. Я не знал Эдуарда и перед знакомством думал, что девелопмент и наш мир технологий — это разные миры. Оказалось, что Эдуард прочитал о нас статью в журнале «Эксперт», ему понравилась идея, его сотрудники мне позвонили и попросили о встрече. Мы встретились, начали общаться. Через полгода он стал инвестором.

Есть интересная байка про эту статью. Мы тогда только начинали, и поначалу я вел блог, посты в Facebook* писал активно, мы старались попадать в СМИ. Я полгода бегал за журналисткой Еленой Николаевой, лайкал её посты в Facebook*, и она в итоге согласилась написать про нас в журнале «Эксперт».

Мы встретились в «Кофемании», поговорили, она уже выключила диктофон и спросила не под запись: «А вы инвестиции собираетесь привлекать? И сколько?» Я сказал, что миллионов 40 рублей хотим привлечь.

Когда вышла статья, в конце было написано, что мы ищем инвестиции на 40 млн рублей. Тиктинский это прочитал. Во время переговоров мы торговались на разные суммы и оценки, но в итоге ровно 40 млн рублей мы от него привлекли. Такое забавное пророчество случилось.

Есть мнение, что нельзя сразу называть, сколько ты хочешь денег, потому что так будет сложнее торговаться.

Я думаю, это зависит от твоей стратегии. Лично мне кажется странно говорить через прессу точную сумму, которую хочешь привлечь. И если ты сейчас спросишь, сколько я хочу в свой проект привлечь инвестиций, я тебе не отвечу. Но тогда сработало хорошо.

Ты говорил, что Тиктинский много дал проекту с точки зрения стратегии. Чем именно тебе помог первый большой инвестор в тот момент?

Начну с первого: мы с ним до сих пор дружим, видимся каждую неделю. За последние шесть лет он стал человеком, с которым я больше всего общался. По крайней мере встречался точно чаще всего. Мы каждую субботу проводим вместе, не обязательно вдвоем, иногда в общей компании. Он стал моим другом — тогда это не было целью, но так случилось.

Он не приносил какую-то глубокую экспертизу с точки зрения еды, интернета, маркетинга, продукта, ИТ, когортных анализов, привлечения клиентов и технологии приготовления еды. Он не разбирался в этом глубоко, но нам это не было нужно, мы и сами в этом разбирались.

А всё остальное он дал с лихвой. Во-первых, он всегда был готов инвестировать дальше, это добавляло уверенности. У нас было ещё два раунда, мы закрыли их с его участием — он всегда был лид-инвестором. Мы всегда были открыты друг с другом, обсуждали планы и были уверены друг в друге — без хитрых переговоров или уловок.

Второе — он помог с точки зрения жизненного и предпринимательского опыта: как нанимать людей, как управлять компанией, как принимать важные стратегические решения.

Третье — он очень помог с переговорами, с тем же «Яндексом» он сыграл важную роль и многому меня научил. До этого у него были сделки, он привлекал инвестиции от Morgan Stanley, Deutsche Bank и западных инвесторов. У него богатый опыт, тем более девелопмент — это бизнес про сделки: нужно купить землю, ещё что-то. В этом смысле он был совершенно бесценным для нас.

После продажи ты до начала 2020 года проработал в «Яндексе» — за это время «Партия» стала «Яндекс.Шефом», а потом бренд совсем пропал. Что тогда происходило и следишь ли за тем, что осталось от твоей компании?

Мы развивали «Яндекс.Шеф» весь 2019 год, за это время выручка компании выросла на 50 или 60%, что не очень много на самом деле. Пока мы были сами по себе, в пике наш бизнес рос в три-четыре раза год к году несколько лет подряд.

Параллельно в этот же год спонтанно появилась «Яндекс.Лавка», и это был самый невероятный рост, который я в жизни не видел. Всё было сделано на коленке, но развивалось феноменально быстро.

Такой рост связан именно с product/market fit, то есть продукт и рынок совпали — это подтверждено тем, что модель растёт сейчас везде, во всем мире, независимо от того, кто её делает. У всех она растет.

«Лавка» появилась в начале лета 2019-го, а в конце года ко мне пришел мой руководитель и сказал, что мой бизнес — подписка на рационы — он классный и растёт, но по прогнозам дойдёт только до нескольких миллиардов рублей выручки в год. И что они видят, как применить наш опыт и ресурсы в «Лавке», где перспективы бизнес-модели в сотни раз больше.

Тогда он предложил: «Давай это всё продавать через “Лавку”, зачем вам и им отдельные курьеры и приложения. Давай объединим, а подписку закроем». Тогда уже витала идея создать суперприложение. Нам было обидно, мы же делали этот проект. Но я согласился — это актив «Яндекса», он сам решает, как его использовать.

Мы договорились, что закроем подписку и переведем продажи в «Лавку». Тогда же начали делать готовую еду для «Лавки». ООО «Партия еды» до сих пор это делает. Тогда мы договорились, что закончим перестройку и я уйду из компании, потому что мне уже не хотелось оставаться.

Но время показало, что тогда «Яндекс» сделал всё правильно. Мы видим, что происходит: Лавка растёт быстро, а наборы развиваются медленнее, чем раньше — это видно по конкурентам. То, что сейчас «Партия еды» делает для «Лавки», её выручка и показатели бизнеса оказались сильно лучше, чем можно было ожидать.

Ты общаешься с кем-то, кто там остался? Как они относятся к изменениям.

Там мой партнер-сооснователь — Филипп Башьян. Он там работает до сих пор, всем управляет. Он доволен, но лучше у него спросить.

После продажи компании у тебя появилось достаточно много относительно свободных денег. РБК ты говорил, что стал долларовым миллионером, то есть не меньше 70-80 млн рублей. Или больше?

Больше, но детали не комментирую.

Ты думал больше не работать, вложиться во что-то консервативное и отдыхать?

Думал. Эта идея мне не понравилась.

Пока я был в «Яндексе», то вообще ни о чем не думал, было не до этого. Сделка у нас была разбита на несколько частей: сначала я получил одну часть, потом другую. Когда я ушел, время освободилось, тогда и начал задумываться о планах.

Математическая возможность «положить на счёт и жить долго» была, да и сейчас есть. Но мне на тот момент было 35 лет — это не так уж много. Как-то это странно — заработать вообще-то не очень большие деньги и дальше сидеть, охранять их. Это не та цель, ради которой следующие 35 лет стоит жить.

Но как-то раз ты упоминал, что работа в стартапе — это постоянный стресс и выгорание. Сейчас ты всё равно руководишь стартапом. Зачем снова вгонять себя в стресс?

Стресс связан с мозгом предпринимателя. Представь, что человек начинает первый бизнес: он сталкивается с проблемами, с которыми никогда не сталкивался, берет на себя риск, который никогда в жизни не брал, отвечает перед партнёрами, сотрудниками и клиентами, которым он оказывает услугу или продает продукт.

Если человек раньше с таким не сталкивался, то столько риска вызывает очень много стресса, потому что это непривычно. Если я приду в тренажерный зал и возьму тяжелую штангу — она меня просто придавит или шею сломает, если сзади не будет тренера.

Потом приходит привыкание, если, конечно, бизнес или предприниматель не умрут. Растёт толерантность к риску, и чем больше масштаб человека, тем больше он способен переносить.

Вот какой-нибудь миллиардер или президент страны явно сталкивается с очень высоким риском. Поставь туда меня или другого человека — это будет супернепривычно, мягко говоря. Важно, чтобы не убило по пути.

Во втором бизнесе мне проще, потому что есть и толерантность, и опыт. Сейчас я уже знаю, как сделать юридическую структуру, оплатить налоги и считать финансы. Но что не меняется, так это прямая корреляция между кривой продаж на старте бизнеса и кривой настроения.

Когда мы делали «Партию еды», я ночью просыпался по три-четыре раза, обновлял CRM и смотрел, появилось ли что-то за ночь или ещё нет — у меня телефон под подушкой лежал. Если между двумя и четырьмя часами ночи заказ упал, я засыпал счастливый, если не упал, то засыпал тревожный и несчастный.

И так было, может, год, потом заказов стало больше. То же самое сейчас происходит в Pivot, где мы собираем первых клиентов. Я просыпаюсь каждое утро, смотрю продажи и другие метрики — если они превышают то, что я ожидал, я в хорошем настроении, если они меньше, то я в плохом настроении. Это осталось.

От этого можно избавиться?

Если ты полностью от этого избавляешься, мне кажется, это плохой знак для бизнеса. Но нужно делать так, чтобы это не влияло на твою работоспособность.

Если у тебя нет продаж, и ты так расстроился, что ты весь день лежишь в кровати и поднять голову не можешь — это не очень хорошо, в такие моменты наоборот нужно больше работать. Надо научиться правильно реагировать.

Если не в своём стартапе, то где можно набраться этой толерантности к стрессу?

Можно просто всё время нагружать себя чуть большим стрессом. Можно в армию пойти или стать топ-менеджером в каком-нибудь «Сбере».

Я до «Партии еды» работал маркетологом, потом директором по маркетингу и продукту. Каждый раз я испытывал дохренища стресса, была такая лесенка. Предпринимательство — жёсткий скачок, не плавный, но зато быстро учишься.

Иногда крутые специалисты становятся руководителями отдела из 5 человек, например, и за полгода выгорают и уходят — это значит, что человек не готов к этой ответственности и стрессу. В таких случаях это забота руководителей, им нужно больше с людьми разговаривать про это открыто.

Ты сейчас венчурный инвестор, это большой риск. Может ли быть такое, что потратишь все деньги на инвестиции, и ничего не останется, придется делать стартап ради денег или идти в корпорацию?

Я довольно агрессивно инвестирую — это вопрос стратегии, куда ты хочешь прийти. У меня нет цели заработать и сохранить деньги. У меня есть цель — сильно приумножить, а не медленно расти.

Если хочешь много заработать, надо много рисковать. В последний год около миллиона долларов я разложил в стартапы. И у меня получился довольно успешный венчурный портфель, как сейчас кажется. Это затягивает, очень прикольно инвестировать в стартапы.

Сколько надеешься миллионов долларов из этого сделать?

Если посчитать за год, — компании растут, поднимают следующие раунды, продаются, одну компанию продали «Сберу», — то я заработал в разы больше, чем всё, что я получил на «Партии еды». Это от нескольких успешных инвестиций.

Пока у меня все стартапы, в которые я инвестировал, растут. Есть инвестиции, которые выросли в 20-40 раз. Я не могу называть эти компании.

Полгода назад я создал свою компанию и больше о ней думаю, чем о том, сколько я заработаю на инвестициях. Поэтому больше не вкладываю куда-то активно. Для меня инвестиции — способ познавать мир вокруг, если продолжу ими заниматься, то это будет сфера EdTech — так как свой проект я делаю в ней и мне это может быть полезно.

Как-то формулируешь для себя цель, после которой мог бы сказать: «Я сделал ещё одну масштабную вещь»?

Мне сейчас уже 36 лет, активной деятельности осталось лет 20, если брать пиковую производительность и следить за здоровьем. Я успею построить одну, может две большие вещи.

У меня нет цифр в планах, но есть готовность долго делать, чтобы построить что-то большое и хорошее. Просто настрой такой. Я никуда не тороплюсь, нет желания что-то быстро вырастить и продать. Просто делать то, что хочется, что правильно.

Насколько ты готов вложить в бизнес и инвестиции все деньги? Ты же семейный человек, есть в голове какая-то планка, ниже которой не будешь опускаться?

Конечно. Инвестировать все свои деньги в венчурные проекты — не очень хорошая идея.

Правда есть и вдохновляющие примеры: вот Леонид Богуславский рассказывал, что когда в конце 90-х у него был $1 млн, он взял в долг ещё $500 тысяч и всё это вложил в фонд ru-Net. А тот, в свою очередь, вложился в «Яндекс», Ozon и других.

Я так понимаю, Леонид тогда решил, что он будет профессиональным инвестором многие годы. Так и вышло, он инвестор до сих пор.

А я не хочу быть профессиональным инвестором, у меня нет такой цели. Это не моя область. Лучше я потрачу последние деньги на свою компанию. Отвечая на твой вопрос — инвестирую я не последние деньги, это не влияет на мою жизнь и семью.

Ты сказал, что инвестировал в семь компаний. Расскажи про них.

Я постараюсь в хронологическом порядке:

Судя по списку инвестиций и твоему Pivot, ты сейчас полностью головой в EdTech?

Да.

Почему тебе нравится EdTech, почему считаешь, что там будущее?

Не знаю почему, но мне всегда нравилось образование. Даже когда я делал «Партию еды», наблюдал за «Нетологией» и SkillBox и думал, что это прикольный бизнес.

Не могу сказать, что мне сейчас нравится, что делают «Нетология» и SkillBox, у меня другой взгляд на эффективное образование. Как продукт, их деятельность мне не очень нравится. Но тогда всё только начиналось, и было прикольно. Меня всегда туда тянуло.

Даже когда думал, что своё буду сейчас делать, довольно системно подошёл, полгода выбирал идеи, но всё равно потянуло в образование. Нашел двух партнеров и начал.

Что ты считаешь неправильным у «Нетологии», SkillBox и прочих?

Не то, что неправильным — это хороший бизнес, компании большие. Но у меня другой взгляд на то, каким должно быть эффективное образование. Оно должно быть ориентировано на результат. Важно, чтобы стимулы компании и учеников совпадали.

Сейчас модель SkillBox — это не только их модель — с точки зрения стимулов, на мой взгляд, не очень правильная: компания сразу получает деньги от ученика, а студент достигает результата через год-два. Или не достигает вовсе.

Менеджеры, руководители или продакты может и хотят, чтобы результат был, но даже на уровне финансовой модели это разные стимулы. Компания уже получила то, что хотела, а студент ещё нет.

Плюс онлайн-образование эволюционирует. Предзаписанные курсы, где ты получаешь 500 видеоуроков с домашними заданиями и учишься в своем темпе —это не работает для большинства людей. Сейчас видно, что людям не хватает мотивации, чтобы самим учиться долго.

Стать программистом на самом деле сложно, надо реально упороться. Человек в нынешних моделях испытывает недостаток мотивации, образовательной среды вокруг.

У себя в Pivot мы верим в когортное образование, когда люди делятся на классы и проходят программу параллельно друг с другом. Это позволяет создать образовательную среду вокруг человека, которая может его поддерживать, и он может обмениваться опытом, мнением и помогать другим.

И ещё мы верим в комьюнити. Будущее образования — это смесь учёбы и сообществ, которые позволяют людям обучаться через других людей. Это очень важно.

А что насчёт финансовой мотивации, она в Pivot как-то отличается?

Да, мы не рассказываем сейчас про это детально, но уже понятно, что можно делать со стимулами.

Например, есть модель, при которой при получении новых профессий мы можем договориться, что студент будет оплачивать какой-то процент с будущей зарплаты. Если он учится на программиста и устроится потом в «Яндекс», то будет два года, допустим, платить по 10% своей зарплаты.

Это как будто бы выравнивает стимулы — и компании выгодно, чтобы человек устроился в «Яндекс», и ученикам. Правда, к этой модели есть куча других вопросов.

В случае с Pivot всё ещё сложнее. Есть два больших тренда в смене профессии: первый — когда люди перемещаются в технические профессии вроде аналитиков, программистов и веб-дизайнеров, потому что там большой спрос и большие зарплаты.

И есть второй — passion economy — это люди, которые начинают работать на себя, превращая хобби в профессию и получая своих клиентов через платформы вроде соцсетей, маркетплейсов и агрегаторов. И там более творческие профессии.

Этот путь менее очевидный. Там модель с «процентом от зарплаты» не работает — непонятно, откуда брать эту комиссию.

Мы пока не придумали здесь какой-то инновации, пока используем модель подписки. Человек платит ежемесячно и может перестать в любой момент, если ему не нравится. Поэтому и нам невыгодно давать плохой продукт — важно, чтобы человек был доволен тем, что он получил. Поэтому наши стимулы хотя бы частично выровнены.

Есть ли какой-то контроль качества обучения?

Начну с того, что нашей компании всего четыре месяца. У нас учится пара сотен учеников, мы ищем продукт и стратегию, так что сейчас правильно это всё назвать скорее экспериментами. Поэтому я не хочу вдаваться в подробности.

Основные принципы такие: мы ориентированы на результат студентов, у нас цель — чтобы студенты заработали деньги в новой профессии в первые три месяца.

Например, если они учатся на стилиста, то наша задача — чтобы они провели первую стайлинговую сессию и заработали первые $500 в первые три месяца. Очень простая задача.

Где берете учителей? На технических профессиях учат обычно люди с высоких позиций в ИТ-компаниях, а в творческих профессиях может быть вкусовщина.

Чтобы человек в первые три месяца заработал деньги как стилист, нам нужно найти преподавателя, который приведет его к этой цели. Вот и всё. Что это будет за специалист — это вопрос, но есть текущая гипотеза, что на эту задачу подходят люди, которые сами это сделали и могут хорошо рассказать про свой опыт.

Мы не доверяем экспертам в плане методологии и делаем её сами. Их задача — делиться опытом, а в какой последовательности, в каком формате — это мы решаем вместе. У нас есть «главные» эксперты, они же соавторы курсов, есть приглашённые гости. Скорее мы говорим, как нужно делать, а не они.

Хороший стилист или плохой — да, наверное, это вкусовщина. Но и с программистом ты же не смотришь на его качество кода, ты просто смотришь, что он СТО в крупном стартапе или компании.

Здесь похожие индикаторы: смотришь, что у человека 200 тысяч подписчиков в Instagram, он одевал Шакиру, Ченнинга Татума и Шер и решаешь, что он, наверное, хороший стилист. Конечно, ещё не факт, что он других научит быть хорошими стилистами, поэтому надо присматривать.

Почему ты инвестировал в «Like центр»? У профессионального сообщества есть вопросы к личности Аяза, к его рекламе и высказываниям — например, недавно его топы из «Сколково» критиковали за продвижение интенсива, на котором учили всему сразу.

Там короткая история: после сделки с «Яндексом» я случайно списался с Аязом, и мы встретились. В какой-то момент он сказал, что хочет собрать совет директоров из умных людей, которые будут ему помогать строить большой и правильный бизнес. И предложил мне поучаствовать.

Чтобы была мотивация, мы решили, что мне нужно туда проинвестировать. Формально это случилось весной 2021 года, но по факту чуть раньше — просто долго документы оформляли.

Аяз — прикольный парень, такой “on the mission”, он искренне верит в то, что делает. У него большие амбиции, а ещё это охренеть какой бизнес с точки зрения финансовых показателей. Для меня это было выгодно. И у них хороший образовательный продукт.

То, что мы хотим сделать в Pivot, уже во многом есть в «Like центре»: и сообщество сильное, с настолько мощными связями, что кто-то даже сектой его называет, и когорты есть. Они может не знали, что так правильнее делать, и статей не читали, но постоянно думали, как привести людей к результату — и сами пришли к тому, о чем в Америке пишут статьи.

У них специфический, очень агрессивный маркетинг — это вызывает кучу хейта в профессиональном сообществе. Это не то, чтобы слабая сторона, потому что такой маркетинг точно самый эффективный в российском EdTech, но у него есть, скажем так, побочный эффект.

Аяз крутой, бизнес крутой, классный продукт, так что я с инвестициями не сомневался. На мой взгляд, чтобы зарабатывать на инвестициях в России, важно получать уникальные возможности: заходить по оценкам не рыночным и раньше, чем все начнут любить компанию.

У нас средняя оценка «экзита» в России — $15 млн долларов. Чтобы заработать, нужно заходить по оценке $1 млн, тогда получится хотя бы 10 «иксов» сделать.

Если заходишь по оценке $5-8-10 млн долларов, то чисто статистически ты ничего не заработаешь. Потому и фондов тоже особо нет, есть только ангелы, которые на ранних этапах инвестируют. После них сразу условный «Сбер» покупает, для фондов нет места на рынке, чтобы заработать.

Так что мои вложения в «Like центр» — это очень крутая возможность, инвесторы так и должны делать. То, что проект Аяза хейтили в профессиональном сообществе, значит, что возможность для инвестиций недооценена — чтобы разобраться в ней, надо увидеть то, что реально происходит в бизнесе. Я доволен этой инвестицией.

Ты говоришь, что у них классный продукт, а что о качестве образования?

Так я и имею в виду качество образования. У них офигенное образование, классный результат. Это моя оценка, но если ты сравнишь другие курсы по предпринимательству с «Like центром», то по доле студентов, достигших результата вроде прибыли или увеличения выручки, проект Аяза будет лучшим.

Могут ли 100% из поступивших в «Like центр» стать успешными предпринимателями? Нет, не могут. Точно так же, как из поступивших в SkillBox или МГУ дата-аналитиками станут, думаю, 2-3%. В «Like центре» этот показатель выше.

Есть, конечно, учёба в Сколково или какие-нибудь МВА, но «Like центр» — это немного забытый сегмент. Он для людей, которые могут быть из регионов или никогда не занимались бизнесом, для тех, кто не читал vc.ru и не в курсе, как торгуется на бирже Facebook*.

Они открывают салон красоты или ещё какой-то бизнес, они не знают, что такое финансовая отчетность, не могут отличить доходы и расходы от движения денежных средств, из-за этого попадают в кассовый разрыв.

Им нет смысла идти учиться в «Сколково». Им нужно простые базовые вещи рассказать и заодно поместить в сообщество таких же, как они, и будет результат.

Есть мнение, что Аяза не любят за то, что он учит людей бизнесу уровня «купи-продай», а не «великим» вещам.

Если у тебя нет денег, и ты никогда ничего не делал, меньше шансов, что ты построишь сразу что-то великое. Легче построить сначала что-то простое, заработать денег, получить опыт, а потом строить великое.

Мне сейчас сильно проще делать «великое», когда я продал «Партию еды». Люди развиваются.

Но «Партия еды» была не просто «купить, собрать в пакет и продать».

Может быть, да. Был другой бренд, сильнее, внес больше смысла. Но если заглянуть под капот бизнеса, то все бизнесы похожи.

Я просто хочу сказать, что кто-то сможет построить что-то простое и успокоится. А кто-то решит, что ему мало, и он теперь хочет что-то великое создать, и пойдет дальше.

Когда профессиональное сообщество полюбит Аяза и «Like центр»?

Я думаю, мнение относительно «Like центра» за последний год уже изменилось. Но полагаю, что у Аяза нет такой цели — чтобы его полюбило профессиональное сообщество. У него всё хорошо. И лучше спрашивать у него напрямую.

Венчурным фондом ты занимаешься тоже в сообществе — расскажи про него побольше

Я инвестирую почти всегда с друзьями. Это классный способ дружить.

Есть условия — например, люди, с которыми ты это делаешь, должны четко понимать, что такое венчурные инвестиции, прежде всего с точки зрения рисков.

Меня не беспокоит, если я потеряю деньги в проекте своих друзей, это венчур. Мне важно, чтобы человек сделал все, что он мог сделать, чтобы добиться успеха. Если не получилось — это жизнь, не всё зависит от нас. На дружбу не повлияет.

Если бы у меня были друзья с другим жизненным опытом и другого склада, которые с венчурными проектами не сталкивались, я бы подумал много раз. Но мои друзья точно такие же предприниматели как я. У нас есть комьюнити, называется «Шмит16», там очень много моих друзей. Они всё прекрасно понимают, мы друг в друга инвестируем, это прекрасно работает.

И с Тиктинским мы просто дружим, но у нас есть и совместные деловые интересы. Например, вместе инвестировали в «Музлаб», который потом продали «Сберу» — сначала я познакомил основателя Витю Христенко с Эдуардом, он проинвестировал, потом я проинвестировал, когда у нас деньги от «Яндекса» появились. Но это на фоне дружбы, это не цель, а дополнение.

Если подробнее о сообществе, то оно появилось лет 10 назад — в квартире на Шмитовском проезде, дом 16, четыре предпринимателя стали собирать бизнес-клубы — встречаться с другими людьми из бизнеса, приглашать гостей. Так оттуда и выросло сообщество «Шмит16».

Потом там появились другие активности, в том числе, конференция Founders for Founders, которая каждый год проходит в разных городах и странах — закрытая конференция для ИТ-предпринимателей. Есть музыкальный фестиваль, который организует или помогает организовать «Шмит16», лагерь на Burning Man, есть Telegram-канал «Шмит16» — много текущих активностей.

B там всегда был элемент инвестиций, кто-то в кого-то инвестировал. И как-то раз, в бане, мы решили собраться и сделать фонд s16vc, чтобы вместе инвестировать

Во сколько компаний вы уже инвестировали и сколько?

Нам пока комфортно жить, не раскрывая финансовые подробности вроде размера фонда. Могу сказать, что в первый год инвестировали свои деньги, просто скинулись и начали. Затем собрали первый фонд, который сейчас инвестируем. Профинансировали около 40 компаний за год.

Как вы их отбирали? Это друзья?

Мы довольно быстро поняли, что комьюнити — классный инструмент, но это маленькая выборка. Мы не инвестируем в российский рынок, целимся сразу в проекты для глобальных рынков. В нашем портфолио компаний 40-50% фаундеров говорят по-русски, а остальные нет. Это фонд с прицелом на европейские и американские стартапы, хотя есть и другие.

То, что в s16vc в основном действующие предприниматели, влияет на выбор компаний для инвестиций?

Отбор делает фонд, управляющие партнеры фонда — нас 8 человек. Фаундеры из сообщества генерируют мощный пайплайн для нас: они приносят нам офигительные сделки, мы можем попадать в конкурентные сделки, в которые не могут залезть даже мировые фонды.

То, что мы сами основатели, помогает нам убеждать стартапы, в которые мы инвестируем. Это важно, потому что когда сделка хорошая, за неё очень высокая конкуренция.

Мы говорим, что так как сами основатели, то у нас есть несколько принципов: мы всегда на стороне фаундеров, у нас очень гибкие условия, многого не просим, стараемся помогать, у нас есть комьюнити, знаем, что вам нужно от инвесторов, не путаем, когда нужно помочь, а когда не нужно лезть и помогать, потому что мы сами в этой шкуре были и остаемся.

Кроме денег, помогаете какими-то особыми советами?

Мы многое делаем. Мы строим Advisory Platform — некий движок, где мы и наши инвесторы помогают новому поколению основателей. Такое комьюнити, где разными способами происходит общение: можно просто познакомиться и поговорить в общем чате, можно встретиться на офлайн- и онлайн-мероприятиях.

Например, недавно на конференции Web Summit в Португалии, где было 40 тысяч человек, арендовали виллу и сделали закрытую вечеринку на несколько дней, обменивались опытом.

Вы успеваете основную работу совмещать с управлением фондом?

Нас пока спасает то, что нас семеро и в фонде ещё есть полноценная команда. Мы договорились, что со временем один или больше партнёров будут полноценно управлять фондом — потому что есть большие планы по развитию.

Сам я трачу на s16vc около четырёх часов в неделю, из которых большая часть — вторая половина воскресенья, которая у нас забронирована под звонки по фонду.

Если какой-то стартап придет к вам, попросит денег или совета, каким критериям он должен соответствовать?

У нас на сайте это написано. Мы инвестируем на стадии между seed, посевными вложениями, и раундом А. Инвестируем в проекты с подтвержденным product market fit на глобальных рынках. Если придет российский проект с офигенной выручкой и скажет, что хочет выходить в Индию или Америку, то мы не проинвестируем, потому что его нет на глобальном рынке.

Это формальные критерии, есть ещё огромное количество неформальных. Мы много смотрим на фаундеров, нам важно, чтобы это были похожие на нас по мышлению люди, чтобы они нас усилили, чтобы могли помочь другим.

Например, у нас есть специальные системы, в которых мы проводим скоринг компаний и фаундеров, заполняем специальные анкеты. И там есть пункт, насколько основатель huggable — то есть насколько его хочется обнять. Конечно, это не определяющий параметр, но он тоже важен. Возможно это то, что нас отличает.

Людям, которые делают свой стартап в России или думают о нем, что ты можешь посоветовать?

Хотел посоветовать пойти учиться к Аязу, но не буду — это слишком для vc.ru.

Я думаю, сейчас в мире и в России лучшее время, чтобы делать бизнес. На рынке дохрена денег. Можно брать и делать. Принято считать, что в России кошмарят малый бизнес, но на самом деле никому нет дела, может даже будут помогать. Рынок сам хороший, пустой во многих местах, появляется много технологий, новых возможностей.

Привлечь инвестиции проще, чем когда-либо в истории человечества. В мире уже нет доходности от классических инструментов типа депозитов, поэтому люди используют более рисковые инструменты, покупают акции, облигации, вкладывают деньги в непубличные компании и стартапы.

Сам процесс создания бизнеса сейчас превращается во что-то менее творческое, более отработанное. Есть специальные технологии, как строить бизнес. Материалов и помощи тоже никогда столько не было. Практически где-то есть готовые шаблоны.

Если ты хочешь сделать «купи-продай на Wildberries» — у того же Аяза, мне кажется, есть пошаговый план. Не значит, что будет просто, будет сложно, но очень интересно. Если у кого-то есть такая мысль, надо попробовать.

Когда я делал «Партию еды», я очень боялся, но решил попробовать. Успокаивал себя тем, что, даже если не получится, моя ценность как специалиста на рынке вырастет. Так я был просто директором по маркетингу, а так буду с опытом предпринимательства, кучу всего нового узнаю — так быстро учиться нигде больше нельзя.

Надо просто не умереть по пути, есть такая задачка. Либо у тебя будет бизнес, либо у тебя будет опыт — в любом случае будешь в выигрыше. И сможешь либо делать следующий бизнес, либо вернуться в найм, больше будешь стоить на рынке. Чего думать — надо идти и пробовать.

*Facebook принадлежит Meta, признанной в России экстремистской.

#партияеды