«Если вы хотите стать миллиардером, то не надо выбирать путь ресторатора»

Самый большой риск — когда мы ничего не делаем. Желательно найти какого-то ментора — человека, у которого уже получилось это сделать, окружить себя правильными людьми, правильной командой и начать делать.

Все равно все ошибки, которые вам предстоят, вы сделаете. Любой бизнес — это череда ошибок. Это иллюзия, когда мы думаем, что это только с нами случился такой кошмар. Нет, бизнес состоит из ошибок.

Сейчас я пропагандирую монопродуктовый манифест: делай меньше, но лучше. Делай то, что ты любишь, в чём разбираешься. А мои первые рестораны были — оливье, стейк, борщ, кальян, пахлава, хинкали.

Я говорил: нужны большие компании, мы построим 285 ресторанов. Сегодня говорю: не надо 285 ресторанов. Давайте будем иметь здоровый бизнес, давайте больше внимания уделять качеству.

Могу ли я стать миллиардером? Нет. Ты много знаешь поваров-миллиардеров? Это абсолютно исключено, да и нет таких задач. Может, лет 20 назад были такие задачи, 15, 10 лет назад.

Если вы хотите стать миллиардером, то не надо выбирать путь ресторатора. Я всем своим друзьям говорю: если бы я хорошо учился и был бы, например, программистом, то мир потерял бы супербургер.

В Москве же санкции — я не могу возить туда своих лобстеров, они у меня канадские. Я бы стал лобстером мира. Для «потепления», я считаю, нужно отменить санкции на лобстеры, которые из Канады прилетят в Россию — и это будут лобстеры мира.

Слава богу, ресторанный бизнес в России, насколько я его помню, ничем не отличается от здешнего. Кроме одного: здесь ты платишь адвокатам, чтобы получить все разрешения, а в России мы платили взятки чиновникам.

В России взятка — это средство общения, доверия, выстраивания бизнес-отношений. Так как в обществе нет нормальных способов выстраивания отношений, взятка как бы роднит тебя с человеком, объединяет.

Многие дают и берут взятки в России не потому, что им нужно больше денег, а потому что это способ выстраивания взаимоотношений в обществе.

Я открыл свой первый ресторан «Тамерлан» вместе с моим старшим партнером Димой Немировским, это был 1996-1997 год. В Москве было несколько сотен ресторанов. Когда я продавал свой бизнес, в Москве было 15 тысяч ресторанов. То есть это был бум, это было невероятно интересное время.

И мы были в хорошем смысле настолько ограничены и глупы, туповаты, что решили: вот сейчас мы империю построим! Без этого тоже невозможно. Без этого тестостерона невозможно ничего делать.

Мне, соответственно, нужен был какой-то партнер, потому что в России у тебя должна была быть крыша. У тебя могла быть бандитская крыша, ментовская крыша или олигархическая. Конечно, я выбрал третье. Когда я был в партнерстве с Искандером (Махмудовым, президентом Уральской горно-металлургической компании — vc.ru), никто не покушался на мои маленькие ресторанчики.

Дружба и бизнес — это большая ошибка. Дружишь — дружи. Необязательно сразу «жениться», становиться партнёрами и бизнесменами. Наверное, во многом те трудности, которые у нас появились, возможно, были связаны с тем, что у нас были и бизнес-отношения, и человеческие отношения.

Если бы у нас были только бизнес-отношения, то, думаю, это помогло предотвратить много негативных ситуации в бизнесе. А с моими новыми партнёрами у нас абсолютно шикарные отношения, именно бизнес-отношения. У нас есть совет директоров, профессиональный язык общения, поэтому не возникает никаких субкультурных проблем.

Я не человек свиты. Я могу послать независимо от положения, возраста, могу спорить. А в окружении больших людей, олигархов, существует свита, прайд.

Это часть чего-то субкультурного российского — специфика России. Потому что нет никаких институтов. Нет совета директоров, юристов, адвокатов, менеджмент действует по своим законам. А я это не просто игнорировал, я в этом контексте никогда не мыслил. Наверное, это тоже сыграло роль в моем отъезде.

Когда мы построили достаточно большую компанию, то поняли, что нам нужны заготовки. В каждом ресторане чистить овощи глупо, делать основу для соуса глупо.

Мы задумались о строительстве фабрики-кухни. Я ничего не понимал в этом, поэтому мы начали искать людей. Меня познакомили с бывшим директором комбината питания, который производит рацион для аэропорта «Домодедово».

Мне предложили взять его директором, построить мне предприятие. А он говорит: «В РЖД есть конкурс, они тоже хотят фабрику, мы сейчас вместе построим предприятие: и ты будешь брать с него себе, и плюс это будет большой бизнес». Я говорю: «Да? Очень интересно».

Мы пришли в РЖД, а РЖД говорит: «Мы запускаем "Сапсан", нам нужна еда, а мы в этом ничего не понимаем». Я и говорю: «И мы в этом ничего не понимаем». Они говорят: «Найдите иностранную компанию, которая вам могла бы посоветовать, сможете участвовать в тендере?». Мы наняли компанию, которая нас консультировала. Как-то вот так всё и пошло.

Я занимаюсь тем, что знаю, что люблю. Что-то для меня новое, в чём-то я уже хорошо разобрался, но это все в рамках индустрии питания. А многие, кто уехал — вот Женя (сооснователь «Евросети» Евгений Чичваркин — vc.ru), например, — построили миллиардный бизнес.

Женя вообще был и есть герой России. Настоящий человек, который своим примером показал, как можно построить бизнес для миллионов людей из ничего. Я был директором ресторана, уехал и остался директором ресторана. А у Жени объемы и амбиции, это не его уровень. У Жени амбиции быть министром экономики новой России.

«Человек говорит, что его рестораны в США закрылись, потому что американцы против России», — Елизавета Осетинская.

Глупости могут нести и умные, и хорошие люди. Наверное, владелец «Теремка» достаточно умный человек, чтобы сказать такую глупость. Я не знаю, что в России происходит.

Я могу сказать: мой ресторан закрыли, потому что дискриминируют русских. Будут суды, сразу CNN приедет. Это можно миллиардером стать, просто подать в суд на власти Нью-Йорка за дискриминацию русских.

Если меня закроют, потому что власти дискриминируют евреев или русских, у меня есть возможность пойти в суд. У любого человека есть право защититься в суде, а суд независимый.

Мы часто путаем народ и элиты. Если спросить у людей, нужен ли честный суд, то они скажут: «Очень нужен». А им суд не очень нужен: им важно, чтобы пенсия была вовремя, чтобы к участковому врачу не было очереди. А независимый суд нужен как раз элитам. Президенту нужен. Чтобы потом его семья не уезжала куда-то в Америку, как у Сталина, или не была отправлена в тюрьму. А чтобы была нормальная преемственность, передача власти.

Невозможен в авторитарной стране хорошо развитый бизнес, потому что бизнес — это конкуренция, а автократия — это отсутствие конкуренции. И когда это накладывается на основной ресурс — нефть, и это воспроизводит один и тот же узкий круг людей, то получается то, что получается.