Альберт Ефимов, лаборатория робототехники Сбербанка: «Нам нужно, чтобы решение выполняло поставленную задачу»

О первом в России технологическом конкурсе, что дает участие в нем и почему участникам «Одиссеи» нужно сосредоточиться на решении задач и не беспокоиться о привлекательной маркетинговой «упаковке» для своих разработок.

В июле на vc.ru уже выходила новость «АФК “Система” объявила конкурс на разработку технологий для поиска пропавших людей с призовым фондом $1 млн». Сейчас организаторы в рамках этого конкурса проводят роад-шоу с лекциями по нескольким городам России.

Это встречи, на которых общаются инженеры, предприниматели, эксперты и инвесторы. Например, 20 сентября пройдет встреча в Томске, 24-го — в Екатеринбурге, а в начале октября будет встреча в Москве. В целом задача конкурса шире, чем разработка технологий и решений только для поисково-спасательных операций — организаторы и организации, которые следят за происходящим, прямо говорят, что смотрят на ход и логику мысли участников, и что предлагаемые решения могут быть востребованы и в других областях, таких как логистика, мониторинг больших территорий или безопасность.

У меня есть знакомая команда инженеров, которая делает новый летательный аппарат. Я искренне за них болею и поэтому интересуюсь подобными мероприятиями. Альберт Рувимович — член экспертного совета конкурса. Это человек, который много лет двигает технологическую отрасль в России и участвовал в становлении «Сколково». Он любезно согласился ответить на несколько вопросов по поводу «Одиссеи» — зачем нужен такой конкурс, и что он дает участникам.

Я называю эти новые мозги «unusual suspects»*. «Обычных подозреваемых» легко найти. Достаточно объявить конкурс на госконтракт. А вот «необычных» — сложно. Поэтому, сколько их, и где они обитают — можно лишь догадываться, но нельзя предсказать. Вся суть «Одиссеи» заключается в том, что настоящего, большого технологического конкурса раньше в России не было.

В США такой формат «стимулирующих» конкурсов очень популярен. Но лишь сейчас у нас есть конкурсы Национальной технологической инициативы (Зимний город, Первый элемент) и вот к ним добавилась «Одиссея».

Есть потенциальное число участников инициативы в стране: студенты, преподаватели, аспиранты, предприниматели — несколько десятков тысяч человек совершенно разных специальностей. И в рамках этой инициативы нам нужны не только инженеры и разработчики. Нам важно привлечь к участию людей из совершенно разных отраслей и с разным опытом. Свежие идеи и нестандартные подходы могут быть именно у них.

В противоположность usual suspects – цитата из кинофильма «Касабланка».

Задача, которую команды должны решить в рамках конкурса, сложная, и для нее не существует эталонного решения. За командами, которые разрабатывают и испытывают решения «на свои средства» — будущее. Каждая такая команда это «Джон», о котором говорил недавно Президент Сбербанка Г.О. Греф: человек, который находит решение сложной задачи абсолютно самостоятельно и нестандартно. Такие команды обладают кросс-функциональными и междисциплинарными компетенциями и в полном смысле «unusual suspects». Они мне интересны.

Победителей такого конкурса будет ждать любой университет или организация.

Насчет участников — тут вопрос, с каким результатом. Можно «поучаствовать» для галочки. А есть ребята, которые все сделали, чтобы победить, но просто кто-то оказался лучше. И это две громадных разницы. Мне, как работодателю, интересны не только те, кто получил главный приз. Мне интересны и те, кто пришел четвертым. Они лишь чуть отстали, но такие же компетентные, как и первые. Однако, гораздо дешевле.

Если абстрагироваться от «социальной» стороны вопроса (что само по себе важно, конечно), то подходы к созданию коммерческих или некоммерческих решений отличаются. Коммерческий продукт имеет цель – максимальное удовлетворение спроса потребителей при минимизации затрат разработчика.

У некоммерческого продукта целей может быть много. Одной из таких целей может быть создание команды единомышленников, удовольствие от процесса общения в ходе разработки. Если говорить о проекте «Одиссея», то помимо цели самого конкурса — создания технологического решения для поиска людей — организаторы хотят объединить технологическое сообщество, благотворительный сектор и всех неравнодушных и энергичных людей, которым важно применять свои компетенции на благо обществу.

Но важно, что создание некоммерческого продукта не предполагает компромиссов в вопросах качества. Участники «Одиссеи» разрабатывают хотя и прототип, но решение класса life-critical (примечание: решение, от безотказной работы которого могут зависеть жизни людей). Такое решение можно создать только в профессиональной команде, со всей строгостью и дисциплиной, присущими «коммерческому подходу». При этом можно опереться на помощь и экспертизу, которая формируется вокруг проекта и конкурса.

Да, это главная цель. А также донести до максимально широкого числа людей информацию об инициативе и конкурсе. Выслушать идеи, дать обратную связь, ответить на вопросы.

И погрузить в проблематику — объяснить, как сейчас проходят поиски людей в природной среде, с какими главными проблемами сталкиваются поисково- спасательные отряды и как обстоят дела в части применения технологий.

Главное, что нужно учитывать — опираться на опыт экспертов в предметной области. Если делать решение только из «своей головы», рано или поздно упрешься в правду жизни. Именно поэтому в «Одиссее» много экспертов-предметников, которые будут консультировать команды, а сам конкурс подразумевает реальные испытания.

Основная ошибка всех команд — поздно привлекать экспертов. Нужно искать экспертов и с ними работать. Если хотите участвовать — ищите в свою команду спасателя с опытом 10+ лет. Без этого не победить в конкурсе.

Важный момент — это не конкурс для стартапов, не акселератор. Задача стартапа продать решение. В рамках «Одиссеи» такой задачи нет, поэтому и подход, и настрой команд отличается. Нужно сделать так, чтобы решение работало и решало задачу, поставленную в рамках конкурса.

Красивая упаковка здесь абсолютно не нужна.

Это большая проблема. Отчасти поэтому число технологических проектов в России на порядок или на два отличается от их количества в США и Китае.

Маркетингу нам стоит поучиться, но вот математическая и инженерная школа в России выдающаяся. Наши разработчики востребованы во всем мире, команда того же ИТМО — семикратные победители Чемпионата мира по программированию, абсолютные чемпионы. Формат конкурса — правильный инструмент для вовлечения этих талантливых людей в решение сложных и интересных задач, мы это учитывали, продумывая механику «Одиссеи».

Им надо просто делать хорошо то, в чем они сильны: создать технологическое решение, которое работает. И сделать это лучше, чем другие.

Это другой подход. Он называется ex-ante, т.е. вознаграждение после реального достижения, решения задачи. Потому что конкуренция «упаковщиков» у нас уже выше, чем то, что непосредственно нужно упаковывать.

И фраза «менять мир к лучшему» в этом контексте не маркетинговый слоган, а абсолютно реальная возможность. Бери и меняй. Есть проблема — например, поиск потерявшихся людей. Давайте смотреть не на красиво упакованные презентации, а на реальные решения в реальных, жизненных условиях.

Поэтому, мы забываем про «упаковку» и заставляем команды делать решение. Ровно то, что они умеют делать хорошо. В таких стимулирующих технологических конкурсах упаковывать ничего не надо.

Возьму очень простую аналогию: если вы будете наливать пиво в бокал тонкой струйкой, оно наливается в бокал хорошо и без пены. А если мы пиво будем наливать толстой, мощной струей — то в бокале будет большая пена.

Точно так же с инвестициями в технологические решения. Этот поток очень сильно пузырится. В нем много пены. Theranos, соковыжималка, другие похожие проекты — это все пена из мощного потока инвестиций в Кремниевой долине.

Но если несколько млрд инвестиций Theranos, возможно, больше чем вся инновационная экосистема России (по крайней мере, в ежегодном охвате), то для инновационной системы США или Китая это капля в море.

Большинство журналистов совершают большую ошибку — по крайней мере то, что я вижу. Они выдают текущий статус (то, что мы достигли) за какое-то выдающееся достижение. Все чаще в прессе читаю заголовки наподобие «Российские инженеры, ученые изобрели что-то еще, что сделает жизнь человечества намного лучше». Но как-то замалчивается факт, что это прототип прототипа.

Скорее, больше подразумевается, что технология уже вот-вот войдет в наши дома. Тем самым мы создаем друг у друга завышенные ожидания от того, что происходит. Создаются завышенные ожидания у заказчиков, у инвесторов.

А где роботы? А роботов нет. А где беспилотники? Беспилотников тоже нет.

В России пока нет ни одного беспилотника, который способен летать с надежностью, сравнимой с гражданской авиацией.

Да собственно, такого пока нигде нет. Однако мы считаем, что беспилотники у нас вот-вот появятся и начнут доставлять товары На мой взгляд, всем пишущим журналистам надо тщательнее разбираться в технологиях. Может быть не так, как инженеры, но все-таки глубже, чем читатели.

Некоторые любят просто «записать со слов и опубликовать». Чтобы такого не происходило, нужно глубоко разбираться в предмете. Не на уровне тех, кто занимается этим профессионально, но потратить некоторое время, чтобы разобраться досконально в том — что же на самом деле происходит?

На мой взгляд, оба вопроса, и «как сделать», и «какие вещи делать» не имеют правильного ответа. Мы не знаем сейчас, как сделать что угодно. Громадное количество технологических вызовов не имеют сейчас своего однозначного решения.

Я уже давал пример про всепогодные беспилотники. Они прекрасно летают при ярком свете Калифорнии и ездят по ее солнечным дорогам. Но запустите беспилотники где-нибудь в тайге или в средней полосе России зимой по дороге.

Теперь по поводу «Какие вещи делать». Этот вопрос ставился и решался на протяжении многих тысяч лет истории человечества. И здесь действительно нужно соединять вещи, которые находятся в ноосфере, витают в воздухе. Очень мало людей может почувствовать эти тонкие вибрации, информацию, которая нас окружает — для того, чтобы из этих тончайших намеков вывести то, что становится прорывным продуктом, как Айфон.

При этом «Эппл» сделали Айфон, совместив много технологий, которые существовали до них. Я уже не говорю про операционную систему MacOS, которая возникла на базе разработок технологий компании Xerox.

Участникам «Одиссеи», в отличие от предпринимателей, не надо ломать голову над тем, что произойдет через 5-10 лет. Проблема абсолютно понятна, она сформулирована в задаче конкурса.

В 21-м веке у нас есть удивительные возможности по обработке колоссальных объемов информации, беспилотники для быстрой съемки местности, камеры, которые умеют видеть в тех диапазонах, которые недоступны для человека, и множество других технологий.

Осталось понять, как совместить или адаптировать эти и другие технологии, чтобы придумать радикально другой способ поиска людей, которые затерялись в лесу и отчаянно нуждаются в помощи. Задача сложная, но очень интересная.

Говорить о том, что кто-то может создать методологию поиска новых идей, образов будущего — это серьезное заявление. Мне кажется, что наши главные союзники в поиске образа будущего — гибкость ума, интуиция и вдохновение.