Палитра против пера: История судебного конфликта Уистлера и Рёскина
Художнику не понравилась рецензия Джона Рёскина на его картину, и он подал на критика в суд. Дело было в 19 веке
Летом 1877 года Лондон стал свидетелем события, которое навсегда изменило мир искусства. Британский художественный критик Джон Рёскин посетил первую выставку галереи Гросвенор, где были представлены современные работы, отвергнутые традиционно ориентированной Королевской академией художеств. Среди них выделялась картина американского художника Джеймса Эббота Мак-Нейла Уистлера «Ноктюрн в черном и золотом, падающая ракета». Это абстрактное изображение парка развлечений с фейерверками, вдохновленное японскими ксилографиями, вызвало бурю эмоций у Рёскина — но далеко не положительных. Критик был известен своей защитой нового искусства и поддержкой прерафаэлитов — художников викторианской Англии, стремившихся к политическому и социальному преобразованию через искусство.
Рёскин категорически отказался признать картину Уистлера произведением искусства, особенно произведением, достойным оценки в 200 гиней — значительной суммы для тех лет. В своей язвительной рецензии в Fors Clavigera, ежемесячном издании для рабочего класса, Рёскин написал: «Ради самого мистера Уистлера и в защиту покупателя сэру Кутсу Линдсею не стоило бы выставлять в галерее работы, в которых самомнение необразованных авторов граничит с мошенничеством. <…> Несмотря на то, что я был наслышан о наглости кокни, я не ожидал увидеть шута, который просит двести гиней за то, что тот плеснул ведро краски в лицо публике». Эти слова стали началом одной из самых захватывающих глав в истории искусства. Уистлер не только подал на Рёскина в суд за клевету, но и выиграл дело.
«Ноктюрн…» Уистлера представлял собой загадочный пейзаж с фейерверком на фоне ночного неба. Вихрь черных и серых мазков освещался оранжевыми, желтыми и белыми огоньками. Название картины давало лишь намек на сюжет; в остальном она похожа на абстрактные работы XX века. Картина казалась слишком необязательной и беспредметной для своего времени, что вызвало особое негодование у Рёскина. Он считал, что современное искусство должно интерпретировать или критиковать современность, способствуя ее позитивному преобразованию.
Судебный процесс, отложенный на год из-за ухудшения здоровья Рёскина, привлек внимание газет и общественности. Обвинение утверждало, что комментарии Рёскина нанесли ущерб репутации Уистлера и его коммерческим перспективам. В свою очередь, защита привлекла художника Эдварда Берн-Джонса, чьи работы Рёскин высоко оценивал, чтобы доказать, что «Ноктюрн…» — это несовершенное произведение искусства, заслуживающее критики.
Эдвард Берн-Джонс охарактеризовал картину Уистлера как «прекрасный эскиз», но подчеркнул, что «одного этого недостаточно, чтобы сделать хорошее произведение искусства. В ней не хватает формы, а форма так же важна, как и цвет».
На суде одним из главных аргументов адвоката Рёскина было то, что Уистлер потратил на написание картины всего два дня — слишком короткий срок для работы, оцениваемой в 200 гиней. На это Уистлер ответил: «Я прошу эту сумму не только за работу над картиной, но и за весь свой жизненный и художественный опыт, приведший к ее созданию».
Хотя суд вынес решение в пользу Уистлера, эта победа оказалась пирровой. Судебная интрига принесла ему больше вреда, чем пользы. Уистлер требовал возмещения ущерба в размере более 1000 фунтов стерлингов — сумма, которая могла бы помочь погасить его долги, накопившиеся из-за его расточительного образа жизни. Однако суд присудил ему лишь символический фартинг (1/4 пенни). В результате Уистлер был вынужден продать свое лондонское поместье и начать новую жизнь в Венеции, где он зарабатывал на жизнь офортами на заказ.
Не менее трагичны были последствия для Джона Рёскина. Судебный процесс положил конец его статусу одного из ведущих критиков страны и поспособствовал ухудшению его психического состояния. После очередного нервного срыва он ушел с поста профессора изобразительного искусства в Оксфордском университете, заявив: «Я не могу занимать кафедру, с которой у меня нет возможности высказывать суждения». Рёскин продолжал страдать из-за решения суда до самой своей смерти в 1900 году.
Этот судебный процесс — яркий пример того, как искусство и личные амбиции могут пересекаться, приводя к неожиданным и драматическим последствиям. Он не только поставил под сомнение авторитет Рёскина, но и ознаменовал начало новой эры в искусстве, где критика и творчество столкнулись в открытом бою.
Титры
Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, основательницей проекта «(Не)критично»
Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды.
Еще почитать:
Понравился текст? Поддержите меня лайком ❤
Подпишитесь, чтобы не пропускать новые посты❗