«Думать, что в сельском хозяйстве все по колено в грязи, — прошлый век»

Четыре молодых предпринимателя — о том, зачем сменили офис на ферму.

В 2020-х во всём мире фермерство перестало быть архаичным занятием и «уделом старшего поколения». Например, во Франции (местный агросектор считается одним из самых консервативных среди развитых стран) в молодёжных стартап-кампусах молодые программисты создают роботов — сборщиков урожая и «умные» ошейники, которые следят за показателями здоровья коров на пастбищах. А владельцы виноградников соревнуются за финансовую и маркетинговую поддержку местных акселераторов.

Российский агросектор, несмотря на прогресс в последние годы, только предстоит осовременить. Делать это собираются не только агропрофи, но и специалисты из смежных профессий — айтишники, экономисты, креативщики. Мы нашли четырёх сельхозпредпринимателей, которые отказались от перспективной карьеры, чтобы работать «в полях».

Я дизайнер сайтов и приложений. Пасека в моей жизни появилась не вместо работы, а параллельно с ней.

В 2016 году у нас с женой родился ребёнок, и нам захотелось уехать из Воронежа: присмотрели домик в лесу на холме — рядом с бывшими сельхозземлями и брошенными советскими конюшнями. К тому времени я много читал про агролесоводство и пермакультуру (способ строительства и выращивания продуктов с минимальным травмированием почв). Так что оставил на время основную работу и на сбережения разбил на гектаре земли сад-огород. Так жили 2,5 года: на обновление дома, постройку теплицы и другие бытовые нужды потратили за это время около 1 млн рублей.

С нами по соседству проживало много интересных людей — ремесленников, художников, скульпторов. И айтишников — один из них, Миша Клецкий, заведовал небольшой пасекой. Мы подружились и стали заниматься мёдом вместе. Миша отвечал за пчёл, я за продажи. Однажды мы подумали: почему бы продавать не просто мёд, а долю в улье или даже улей целиком? Обслуживание взяли на себя, а «акционерам» выдаём доступ к личному кабинету, где он может «играть в пасеку»: следить, сколько продукта принесли пчёлы, выбирать для него упаковки и кастомизировать этикетки.

Улей — нетривиальный подарок, и в 80–90% случаев именно в подарок их и покупают. Так что среди наших клиентов предприниматели, специалисты на руководящих должностях, айтишники, экоэнтузиасты — и, конечно, ценители настоящего мёда. Основное внимание мы привлекли предновогодней статьёй на vc.ru. Благодаря ей за месяц-полтора работы к нам пришло 60 клиентов и 30 партнёров-продавцов (в основном блогеры). Получили несколько инвестиционных предложений и нашли пасечников, которых сейчас подключаем к пчелошерингу по принципу франшизы. Мы продаём их ульи, занимаемся заказами, предоставляем тару. Они снимают отчёты о работе и о том, что происходит вокруг пасеки (для этого нужны видеокамеры и весы).

Войти в этот бизнес не так уж трудно: если пасека небольшая, справиться с ней можно самостоятельно. Но без любви к делу никак. Я числюсь арт-директором и продакт-дизайнером в ещё одном сельхоз-стартапе. Он выращивает овощи, но ни слова не пишет про вкус — только про лёгкость, транспортабельность, вид. А мне дороже заработка вкус мёда и здоровье пчёл. Поэтому бизнес-модель у нас не самая маржинальная.

Наша пасека стоит в лесу, и мы никуда её не перевозим. В отличие от других аграриев, которые, как только зацветёт подсолнечник, договариваются с фермерами и везут насекомых к цветам. Растений и, следовательно, нектара — пчелиного «корма» — там больше. Так что в итоге эти пасечники получают 40 кг мёда, а мы 20 кг. Но для насекомых такие транспортировки — стресс.

Параллельно с сельхозом я продолжаю работать на фрилансе. Увы, пока пчелошеринга недостаточно, чтобы прокормить троих детей. Нужно большое пчелохозяйство — ульев 700, а у нас пока в планах расшириться до 150. Да и дизайн оставлять не хочу: мне кажется, что в будущем он поможет мне что-то изменить в сельхозе — показать, что даже крупное хозяйство можно осовременить.

Я человек не деревенский — учился на продюсера во ВГИКе и шесть лет работал видеооператором. А домашним хозяйством занималась моя семья: после того, как мама вернулась с гастротура по французской сыроварне, мы купили участок и с 2012 года разводили коз, а сыр варили на кухне. Сельское хозяйство трудно «поднять», но зато это крайне устойчивый бизнес. Индустрия услуг и развлечений нередко страдает от кризисов, а потребность в еде будет всегда.

Чтобы удержать производство на плаву, приходилось брать кредиты, но к 2018 году долги накопились непомерные, поэтому я вызвался помочь. Искал ярмарки для сбыта сыра, устроился на подработку, чтоб платить по займам. Участвовал в конкурсах на гранты и смог на выигранные деньги купить сыродельную ванну и взять помещение под цех в аренду. Сельхоз постигал самостоятельно: ездил на отраслевые форумы, изучал чужие производства и правила сертификации, общался с ветеринарными службами. Параллельно учился ухаживать за козами, готовить сено, варить сыр.

В 2019 году на одном из сибирских молодёжных форумов «Байкал» я познакомился с представителями школы экологического предпринимательства. А уже там мне предложили съездить на берлинский фестиваль по целям устойчивого развития — за счёт принимающей стороны. Вернулся вдохновлённый и решил перестроить наше производство по европейской модели — когда завод реализует свою продукцию через небольшой магазинчик прямо при заводе. В 2021 году мы открыли дополнительную точку продаж, запустили экскурсии по производству с готовкой и дегустацией. А в 2022 году смогли купить дополнительное оборудование и теперь за смену производим не 25 кг сыра, а 40 кг.

Кстати, продюсерские навыки мне более чем пригодились: я сам делаю визитки и буклеты, а ещё снимаю видеоконтент. Вместе с товарищем-режиссером Артемием Кушнарёвым мы придумали социальный проект и одновременно отличную PR-кампанию для предприятия — это авторская передача о востребованных специальностях в сёлах Иркутской области «Моя профессия». Это десятиминутные выпуски, которые с 2021 года показывают вместе с программой «Вести» на областных каналах «Россия 1» и «Россия 24». На редакторов я вышел сам — всё-таки выпускник ВГИКа, но на то, чтобы «продать» идею, потратил полгода.

В университете я изучал экономику и управление в машиностроении, а бизнесом занимаюсь с 15 лет. В Северодвинске разбирал на помойке запчасти от подводных лодок, заправлял коптильней, автомойкой, шиномонтажом, в 21 год открыл автомобильный салон. К 2008 году оборот компании достиг почти $100 млн, но тогда же постепенно подбирался мировой финансовый кризис. Банки ужесточили требования по кредитам, а гасить я их уже не мог. В итоге остался без денег, с $3,5 млн долга и приставами у порога.

Позже переехал в Москву и устроился в наём маркетологом — чтобы учиться бизнесу у крупных корпораций и в будущем построить что-то своё в этом же направлении. О перипетиях писал в LiveJournal (а в 2016 году выпустил даже книгу) и там же благодаря подписчикам собрал деньги, чтобы открыть цветочный магазин на дизайн-заводе «Флакон», в котором первые три года и жил.

Тогда же мой знакомый захотел заниматься мёдом и попросил меня помочь ему с маркетингом. Сначала у нас была просто пасека, но постепенно мы расширялись, продавали мёд с орешками, крем-мёд, бальзамы для губ. Когда понял, что могу больше не работать «на дядю», оставил офис (за это время успел поработать в пиаре Rambler, директором по маркетингу LiveJournal и руководителем службы социальных медиа и коммуникаций в «Билайне»).

Мы как раз перевезли пасеку из Александрова в Адыгею и сняли огромный цех, чтобы заниматься промышленным производством мёда для торговых сетей. Но те хотели покупать дешёво, при этом качество им было почти безразлично. Так что в мае 2021 года мы придумали проект «Моя пасека», чтобы клиент мог сам участвовать в бизнесе и получать брендированный мёд: он арендует пчёлам жилище, а мы отвечаем за товар, который он потом может продавать.

С 2012 года наша пасека стабильно росла, но в 2021-м из-за погоды потеряли половину ульев. Сейчас постепенно восстанавливаемся. Мы доделали личный кабинет, где можно проверить остатки мёда, выбрать упаковку, этикетку и скоро возьмёмся за приложение, в котором будет биржа обмена мёдом: чтобы, например, половину своего рапсового мёда можно было обменять на чей-то акациевый.

Параллельно с пасекой я заведую рекламным агентством Agenda Media и строю цифровую деревню Barminhof в Калининграде. У нас с женой там дом в лесу. Поставили интернет-станцию, выкупили пять гектаров земли, открыли бар с меню из фермерских продуктов: говядины, свинины, баранины, осетра, птицы, сыра, овощей, фруктов. Неподалёку есть улитковая ферма.

Хочется показать, что сельское хозяйство в России давно не такое, как в 1990-х. В Финляндии уже тогда все поля были как по линейке, а яйца и булочки на полках магазинов — всё своё, не привозное. И занимались этим стильно одетые парни лет 30–40 — на хороших тракторах. Мы тоже так можем.

Альпак мы с семьёй завели сперва как домашних животных — на заднем дворе загородного дома. Нашего отца — у него свой бизнес — удивляло, что в России их особо не разводят, вот и захотели «задать тренд» и купили 5 альпак. Они стоили $3000–5000 — это примерно 150 тысяч при тогдашнем курсе. Сами ухаживали за ними, кормили, лечили. Если мать-альпака не давала молоко, читали, как поить детёныша из бутылочки. В общем, учились по ходу дела.

Со временем стали звать соседей на экскурсии, раздавать листовки. Когда поняли, что интерес есть, переехали по инициативе отца на территорию побольше: задумали превратить это дело в бизнес. Два моих старших брата перемещаться не захотели, поэтому сейчас фермой занимаемся я, отец и мой одногруппник Максим. На экскурсии в неделю приезжают 200–300 человек. В основном это ярые путешественники, как видно из их аккаунтов, и молодёжь. Они же иногда просят провести на ферме мероприятия, например, свадьбы.

Помимо проведения экскурсий, мы продаём также шерсть: 1000 рублей за 100 г ниток (среди россиян много увлечённых людей, в том числе тех, кто вяжет). А ещё компост — 250 рублей за два литра, но это совершенно не приоритетное для нас направление. Просто навоз альпак — хорошее удобрение. В будущем хотим производить корма для сельскохозяйственных животных — кур, кроликов: уже готовим установки, думаем над упаковками и, наверное, скоро попробуем выйти на маркетплейсы.

К ручному труду я привык. Мы с братьями с детства много времени проводили за городом: чистили снег, стригли газон, откачивали канализацию, подпиливали деревья, прибирали курятник. Но думать, что в сельском хозяйстве все по колено в грязи, — прошлый век. В бизнесе всё больше креативной молодёжи. Конечно, офисная работа чуть менее пыльная, но я по ней не скучаю. У меня больше разнообразия: могу лечить животных, заниматься документами, снимать видеоролики для соцсетей. Одно наше шуточное видео собрало 12 млн просмотров.

Вести бизнес на земле — построить теплицы с салатом романо или открыть козью ферму — не то же самое, что копаться в ней голыми руками. В агроотрасли растёт число цифровых решений. Например, платформа «Своё» от Россельхозбанка. По сути, это целая ИТ-экосистема для аграриев: с новостями, маркетплейсом, а ещё государственными, банковскими и бизнес-сервисами (чтобы сертифицировать продукцию, взять кредит и автоматически составить документ). С ней проще начать дело с нуля — даже если в прошлом работал маркетологом или иллюстратором.

На площадке «Своё Фермерство» можно выкупить оборудование — комбайны, системы полива, целую модульную ферму (и разместить её прямо на дачном участке) или найти и нанять разнорабочего. Для тех, кто не знает, какую морковь и в каком регионе сажать, есть услуги анализа почвы и онлайн-подбора производителей семян.

Не нужно долго думать над тем, где продать урожай, — для этого есть маркетплейс «Свое Родное». В 2021 году сайт посетило более миллиона уникальных пользователей, более 9000 поставщиков, и было продано более миллиона товаров. Кстати, там же можно закупиться мясом, сырами и овощами от региональных фермеров — если у вас своё загородное кафе посреди леса.